Книга Хозяйка молодильных яблок, страница 50 – Иви Тару

Гости снова зашумели, челядь принялась чаши наливать, блюда вносить: гусей, куропаток, поросей жареных, копчёных, варёных и прочую снедь.

Перед Велезарой и дочерьми блюдо с окороком поставили.

– Не набрасывайся на еду, – шепнула она Беляне, – не показывай, что голодна. Это в селе у нас девку ценят, если ест много, в городе иное дело. Тут граблями и косой женщины в теремах не машут.

Она самолично отрезала кусочек и дочери на тарелку положила, чтоб не подумали, что угощением брезгует.

Елеся тоже потянулась к запечённому окороку, есть хотелось, и так жизнь не сладка, хоть поесть досыта. Милава встрепенулась, Елесю в бок пихнула.

– Не бери это мясо. Беда будет.

Рука с двузубой вилецой застыла, сводная сестрица повернулась к ней, на лице удивление.

– С чего бы?

– Сама не знаю, просто чувствую.

Елеся нахмурилась. Милавка странная, но про неё и раньше в селе болтали всякое. Мол, с чего у этой девки самые лучшие яблони растут, ни тля их не берёт, ни заморозки весенние?

– Что ж, думаешь, князь отравить нас хочет?

Милава чуть улыбнулась, скрывая тревогу. Сильной опасности она не чувствовала, но что-то в груди заныло, будто штырь железный в сердце шевельнулся.

Елеся подумала и вилицу на стол положила, от каравая краюшку отломала, мякишем рот набила, киселём запила.

Велезара, которая тоже есть не спешила, а всё присматривалась, кто как и что делает. Кто кому улыбается, кто на кого злые взгляды бросает. Ох, интересно же ей было, кто с кем и против кого в княжьем окружении союзничает. Но не только тех, кто далече сидит, видела, а и своих не забывала. Что Милава с Елесей к жаркому не притронулись, тоже заметила, и тихо, но болюче старшую дочь за бедро щипнула. Та уже кусочек мяса почти ко рту поднесла, но ойкнула и на мать покосилась.

– Ну-ка, положи, да не делай такое лицо, улыбайся.

– Матушка, есть-то хочется, – накуксилась Беляна.

– Не смей есть, – прошипела Велезара. – Вон хлеба пожуй. Есть будешь, когда я разрешу. Станешь княгиней, хоть с утра до ночи живот набивай, не раньше. Сейчас меня слушать. Ясно?

Пришлось Беляне так и поступить. Хлеб хоть мягок и душист, но духом мясным так сильно пахло, что нутро свело. Другие девицы с родственниками на еду налегали, не все, правда, некоторые тоже сидели, крошки хлебные в пальцах мяли.

Но вот одна из девиц из-за стола выскочила и побежала, подол платья подобрав, чтоб не спотыкаться, за ней её мать тоже кинулась. И другая, и третья из приглашённых на пир трапезную скорым шагом покинули.

– Что это с ними? – спросила удивлённая Беляна.

Велезара не ответила, лишь прищурилась, усмехнулась. Похоже было, что у девок и мамаш животы прихватило, да так, что не удержать в себе. Ясно. Вот, значит, какое ещё испытание придумали! Хитро. Она и не почувствовала ничего, не заметила подвоха, а должна бы. Даром, что ли, тётка её волшбе учила, не так, чтобы много, но кое-что успела показать. Она посмотрела туда, где сидели княгиня и волхва. Те смотрели на опустевшие за столом места с явным удовлетворением, переглядывались так, словно без слов разговор вели. Уж наверняка волхва морок навела, чтоб слабительный порошок в еде труднее обнаружить стало.

Возник тут в Велезаре гнев. Ох, и поплачут они после! Как станет она величаться матерью княгини Семидола, всем всё припомнит, а святилище Макошино и вовсе разорит. Богов-то много, есть кому молиться и требы носить. Но тут иная мысль её ударила. Она повернулась, к уху Елеси губы приблизила.