Книга Принцесса крови, страница 147 – Сара Хоули

Может, и глупо такое проговаривать — пусть и в шутку. Но он рассмеялся — так же удивлённо, как смеялся Каллен, когда я заставала его врасплох.

— Уверяю, если бы ты выбрала Друстана, я бы уже знал. Он прислал бы ко мне трубачей к самым дверям. — Губы Гектора криво дёрнулись: — Подозреваю, ты всё ещё держишь на него обиду, как бы ни старалась быть благородной.

— Возможно. — Несомненно. — Но в конце концов я хочу для Мистея лучшего. Что бы я ни чувствовала к Друстану… или кому-либо ещё.

— В итоге именно это и сказал Каллен: ты хочешь поступить правильно, а не легко.

Мне стало тепло. Одно из самых красивых, что кто-либо говорил обо мне. С чего это Каллен сказал ему такое? И с чего вообще поверил? Наша странная связь — по-другому не назовёшь эти поиски взгляда в толпе, эти спарринги, от которых я выходила сбитой дыханием и взъерошенной изнутри, — началась с того, что Каллен шантажировал меня, поймав на жульничестве. Начиналась она вовсе не с чистоты сердец.

Здесь, в коридорах, горело меньше света, чем в других местах Мистея. Вместо факелов в кованых держателях — свечи в нишах: одинокие чёрные свечи и целые гроздья в замысловатых канделябрах. Так тени получались гуще и длиннее, но это странным образом успокаивало — как полночь за книгой при одном огоньке, когда золотистое мерцание едва сдерживает наступающий мрак.

Некоторые канделябры были остроугольны и нелепы, другие — удивительно живые. Мы миновали один, похожий на миниатюрное серебряное дерево: свечи на каждой ветви, в листве — золотая птица. Вглядываясь в завитки «корья» и тонкий изгиб её коготков, я подумала, что лучшая красота Мистея часто прячется в самых мелких подробностях.

Путь завернул и разветвился. Гектор огляделся, поднял ладонь — и тени развернулись вокруг нас. Тьма скользнула во все стороны и застыла, перегораживая развилки. Словно мы очутились в коконе.

Он явно хотел скрыть наш маршрут от чужих глаз. Я вытянулась магией, вслушалась в сердца.

— Никого не чувствую, — сказала я.

Он хмыкнул:

— Осторожности много не бывает. — И, вместо того чтобы свернуть вправо или влево, повернулся к стене и прижал к ней ладонь. Щёлкнул замок, и дверь, которую я раньше не различала, распахнулась. За ней тянулся ещё один коридор со свечами. Узкий служебный ход, уставленный кладовками. Таких мест по всему Мистею полно: серые, с каменной шкуркой на дверях — чтобы незаметно взять ведро, чистое бельё, столовое серебро к внезапному пиру.

Когда мы вошли и тени вернулись, просочившись под щелью, Гектор вынул из кармана ключ и отпер одну из кладовок. Внутри полок не было — только крутая винтовая лестница, уходящая вниз.

Куда он меня вёл? Любопытство дрожало в одной руке, нервозность — в другой. Я двинулась за ним по ступеням. Влажный, тягучий воздух лип к коже, перила были исчерчены рунами и грубо вырезанными лицами.

— Сюда нельзя попасть по дороге полегче? — спросила я, когда мы достигли низа. Будь я человеком, ноги бы уже подламывались.

— Есть пандус, — отозвался он. — Но мы бы шли вечность. А мы оба люди занятые.

Мы оказались в длинном низком помещении со стрельчатым потолком — сродни зерновым подвалам под Домом Крови. Вдоль стен тянулись затемнённые ниши: какие-то пустые, какие-то с мешками, ящиками или накрытой простынями мебелью.