Книга Принцесса крови, страница 149 – Сара Хоули

А потом ноги сами вынесли на другой край, и мир вернулся. Прошла не секунда — меньше, — а казалось, вечность. Как будто тьма не желала меня отпускать.

Я высвободила руку Гектора, потёрла плечи, дрожа:

— Если бы я вошла одна, я бы умерла? — Холод там был убийственный.

— Нет, — отозвался он. — Но пройти без проводника ты бы не смогла, а ждать, пока тебя найдут, было бы… неприятно.

Этот коридор отличался от прежнего во всём. Там — ровность и строй, взгляд шёл, куда ему велели. Здесь всё было криво: плитняк пола, кирпич, даже потолок чуть косил. В воздухе плавали лоскуты тени, как одуванчиковый пух на ветру. Мы были почти у самого Дома Пустоты — и, может, тот же мрак бродил и по его залам.

По воздуху дрогнула мелодия — тончайшая, до ломоты одинокая, сыгранная на незнакомом мне инструменте. Стоило вслушаться — исчезла.

— Что это за музыка? — спросила я, прижимая ладонь к сердцу. От неё хотелось плакать.

— Мы зовём её Песней меж звёзд, — буркнул Гектор. — Отзвук старого мира, ещё блуждающий в нашем. То приходит, то уходит — особенно возле Дома Пустоты.

Старого мира — того, откуда пришли Осколки; мира, где некогда жили боги, пока не вырезали друг друга. Эта музыка — память, как древний язык и сами Осколки. Живое — и не живое.

Казалось невероятным, что боги могут умереть. Но, верно, умирает всё. Если не выходит естественно, они рвут себя сами.

Тишину рассёк второй, куда менее призрачный звук: женский смех.

Будь с ними мягче, — сказал он. С кем — с «ними»?

Гектор резко обернулся ко мне:

— Некогда любить человека из другого дома было не преступлением.

Я удивлённо на него взглянула — уж больно резкий поворот темы.

— Так говорят легенды, — пожал он плечами, хотя плечи были каменными. — Не знаю, что из наших сказок о прошлом правда. Но когда-то дома смешивались, и фейри ходили между ними свободно. Фейри Иллюзий мог стать Пустотой, если чувствовал к нему крен; любовники из разных домов жили вместе. Возможно, и магия была иной — не так жёстко раздельной.

И Друстан говорил нечто подобное. Одни считали, будто силы изначально делились на шесть, а он думал — фейри веками выводили нужные свойства.

Смех сменился шёпотами. Лицо Гектора стало будто зачумлённым этой памятью.

— Я когда-то думал, до того ещё вечность, — тихо сказал он. — А ты уже начала.

— Гектор, — позвала я, глядя на это измученное выражение. — Где мы?

— Идём, — сказал он.

Мы свернули в коридор с дверями; он распахнул первую — и показалась большая общая комната, пополам библиотека и гостиная: полки, мягкие диваны. Внутри — шестеро фейри, все в чёрном. Благородная фейри с тугими тёмными кудрями выбирала книги; у витража за столом скрипел пером сильф — свечи за стеклом бросали ломкие цветные блики на его полупрозрачные чёрные крылья и светлые волосы. Рядом на полу две девочки играли куклами, весело разыгрывая какую-то драму: одной было лет пять — шесть, другой — от силы десять.

Уна и ещё одна фейри сидели на диване, разговаривали и поглядывали на детей. Волосы Уны были распущены — волнистые, как будто только что вынули из косы. На ней — широкие брюки и лёгкая накидка; улыбка — расслабленная, какой я у неё не видела. Рядом — азраи Пустоты: ночные глаза, чёрные волосы, посыпанные звёздной пылью. Обе подняли взгляд на нас.

Уна кивнула мне и что-то шепнула своей спутнице.