Книга Дело смерти, страница 30 – Карина Халле

ГЛАВА 8

Я нервничаю.

Сегодня у меня первая консультация с Кинкейдом, и я понятия не имею, чего ждать. Стою у северного корпуса, под небольшим навесом, прячась от мороси, и никак не решусь открыть дверь и войти внутрь.

Не помогает и то, что прошлой ночью я снова видела его под своим окном. Хотя стоит быть благодарной — обошлось без очередного эротического сна. Наоборот, спала на удивление крепко и проснулась только под звон будильника. Но усталость все равно никуда не делась. Ни кофе за завтраком, ни тост с арахисовым маслом, который я клевала, как птичка, — чем очень развеселила Лорен, — не помогли.

Я глубоко вдыхаю и все же вхожу. Здесь тепло, пахнет древесным дымом. Вдоль тянется длинный коридор с несколькими дверями, а в конце, кажется, небольшой общий зал, напоминающий тот, что в главном доме.

Медленно иду по коридору, пока не нахожу дверь с надписью «Доктор Уэс Кинкейд».

«Ты не обязана ему ничего рассказывать, — напоминаю я себе. — Присутствие обязательно. Откровенность — нет».

Я стучу.

— Войдите, — раздается его уже знакомый голос.

Поворачиваю ручку и захожу. В кабинете полумрак: жалюзи на окнах опущены наполовину. У стен книжные полки, переполненные книгами. На них — дипломы и предметы, собранные будто из разных культур: лакированная ваза, обломок керамики, маленькая перуанская статуэтка. В воздухе тонкий запах сандала, на одной из полок — подставка для благовоний и несколько свечей.

Кинкейд стоит у стола, глядя на что-то белое и квадратное в руках. Быстро прячет это в карман, садится и только тогда встречается со мной взглядом.

— Проходи. Садись, — жестом указывает на пустой стул напротив.

Пересекаю комнату, чувствуя себя не в своей тарелке, а подошвы тихо поскрипывают по паркету. Кожа кресла жалобно скрипит, когда я опускаюсь в него.

Кинкейд складывает руки на столе. Я невольно отмечаю его сегодняшний вид: серая рубашка на пуговицах под темным жилетом. Взгляд цепкий, изучающий, будто он что-то выискивает в моем лице и фигуре.

Увы, даже эта подчеркнутая профессиональность не делает его менее притягательным.

Он откашливается.

— Как ты?

Я пожимаю плечами:

— Жаловаться не на что.

Одна его бровь приподнимается:

— Рад это слышать. Перед тем как начнем, должен предупредить — сеанс записывается на видео. — Он кивает в сторону небольшой веб-камеры на подоконнике за своей спиной.

— Разве тебе не нужно мое разрешение? — Я напрягаюсь, сама мысль о съемке неприятна.

Его улыбка выходит жесткой:

— Здесь — нет. Это оговорено в твоем договоре о неразглашении.

— У тебя есть копия, чтобы я могла проверить? — ворчу я. — Не особо честно, что у меня нет доступа к компьютеру, чтобы посмотреть, что я там подписала.

— Давай вернемся к этому позже. У нас с тобой всего час в неделю, и я хочу использовать его с толком.

Откидываюсь на спинку, внутри все напряжено. Каким бы привлекательным он ни был, я настроена быть предельно упрямой. А это, увы, непросто — стоит завести разговор обо мне, и я, как назло, начинаю болтать.

— Скажи, мисс Деник, — мягко произносит Кинкейд, — ты хорошо спишь?

— Тебе лучше знать, — отвечаю. — Ведь это ты постоянно стоишь под моим окном по ночам.

Он разводит руками в притворной невинности:

— Просто вечерняя прогулка.

— Ага. Патруль против медведей.

Уголок его губ приподнимается: