Книга Дело смерти, страница 64 – Карина Халле

Сегодня не исключение. Все лампы в лаборатории горят, потому что туман окутывает здание, а затемненные окна создают впечатление сумерек.

Я возвращаю внимание к Эверли. Она, как обычно, выглядит великолепно, даже в лабораторном халате. Хотя теперь я понимаю, что она носит его для вида, поскольку это не настоящая лаборатория.

Она грациозно откидывает длинные светлые волосы с плеча и начинает рассказывать о том, как гифы и грибы могут обладать формой сознания, и как Мадрона усовершенствовала исследования, экспериментируя, можно ли использовать это сознание для создания специфических лекарств с помощью «Аманита эксандеско».

— Главный вопрос, над которым мы сейчас работаем, — говорит она, прохаживаясь взад-вперед, — Если отдельные гифы обладают сознанием, что происходит, когда взаимосвязанная колония из тысяч этих отдельных клеток объединяется? Становится ли это коллективным разумом, за неимением лучшего термина? Или они сохраняют свою независимость? Если мы можем разделить гифы, можем ли мы заставить их выполнять отдельные задачи, воздействуя на разные нейроны?

Мунавар стучит меня по плечу, и я поворачиваюсь на стуле к нему.

— Это намного интереснее, чем любые лекции Ника, — шепчет он. На нем футболка дня. На ней написано «Груздь» — «Радоздь».

— Мне кажется, я узнал больше за последние десять минут, чем за последние несколько недель, — его глаза сияют. — Конечно, профессор Кинкейд тоже завлекает, я прав?

Я поворачиваюсь обратно и закатываю глаза. Мне не нравится это самодовольное выражение на его лице и то, на что он намекает.

Эверли продолжает говорить, а потом раздает нам слайды с органическими веществами для микроскопов. Я не могу не думать о том, что сказал Клэйтон — что это пустая работа. Тем не менее органическое вещество оказывается гифами самого эксандеско, так что я очень рада рассмотреть поближе этот знаменитый гриб.

В конце концов час заканчивается, и Эверли отпускает нас. Я иду к двери с Лорен, Равом и Мунаваром, когда Эверли говорит:

— Сидни, можно с тобой поговорить?

— О-о-о, — поддразнивает Мунавар. — Кто-то в беде.

— Это не так, — говорит Эверли с улыбкой. — Но ты попадешь в беду, если не уйдешь. — Она делает отгоняющий жест своими изящными пальцами.

Выражение его лица бесценно, потом он практически выбегает из комнаты, а Лорен смеется ему вслед.

Я ожидающе смотрю на Эверли. Она сказала, что я не в беде, и все же мои ладони потеют. Хочу, чтобы Эверли меня приняла, но в то же время, несмотря на то, что она была исключительно понимающей и доброй, она заставляет меня нервничать.

— Чем могу помочь? — шучу я с деревенским акцентом.

— Просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, — говорит она. — Как твои руки? Есть побочные эффекты от вакцины?

Мне пришлось сделать еще две прививки от бешенства после первой, в разные руки.

— Обе болят.

Она кивает.

— Мы почти закончили, — ее взгляд скользит по моему телу и лицу, оценивая. — А как ты себя чувствуешь на душе? Я должна спросить.

— Ты не доверяешь, если Кинкейд это делает?

В ответ ее улыбка становится натянутой.

— Уэс здесь не в роли друга. А я — да. Я беспокоюсь о тебе, Сид, моя лучшая ученица, — она протягивает руку и ерошит мне макушку, как собаке.

Я неловко смеюсь, уворачиваясь от ее руки. Приглаживаю волосы, стараясь не показать раздражение.