Книга Дело смерти, страница 77 – Карина Халле

— Господи, — ругаюсь я, прислонившись к стене и прижав руку к груди. Я бросаю взгляд на картину, надеясь, что не разбила ее.

Но… с ней что-то не так.

За ней что-то закреплено.

Круглый черный металлический предмет.

Я наклоняюсь, поднимаю картину и внимательно разглядываю ее с обратной стороны.

Затем переворачиваю рамку и изучаю ее.

Вблизи я замечаю, что один из черных глаз ворона неестественно блестит.

Ужас сковывает.

О боже. Только не говорите мне, что…

Я снова переворачиваю ее и пытаюсь оторвать черный предмет. Мне приходится дергать и скручивать, и наконец он поддается, разрушая часть картины в процессе, но я хочу знать.

Бросаю картину на пол и поворачиваю объект в руке, замечая сбоку USB-порт, вглядываюсь в линзу.

Кто-то установил в моей комнате гребаную камеру.

Хватаюсь за живот, меня тошнит. Кладу камеру в карман пижамной кофты, затем подхожу к другой картине на противоположной стене, над изголовьем. В центре морской звезды тоже глянцевая линза. Я срываю ее со стены и вырываю камеру.

Оглядываюсь в панике, гадая, где еще они могут быть.

Светящиеся грибы.

Я подбегаю к ванной и снимаю со стены вышитую картину.

На обратной стороне рамки нет камеры, но есть маленький круглый микрофон.

Кто-то наблюдал за мной.

Подслушивал меня.

Шпионил за мной.

Сталкерил меня.

И в глубине души я знаю, кто это.

Кинкейд.

ГЛАВА 18

Я не трачу времени зря.

Надеваю тапочки и халат и выбегаю из комнаты, даже не удосужившись запереть ее. Какой смысл, если такие, как Кинкейд, могут войти в любое время, когда им вздумается?

Несусь вниз по лестнице, мимо Нур и Тошио, все еще играющих в нарды, которые с любопытством наблюдают, как я пробегаю мимо без штанов. С причала доносится пьяное пение, но я направляюсь к северному общежитию, надеясь найти Кинкейда в его кабинете. Если он на своей яхте, несмотря на вечеринку у причала, что ж, возможно, придется подождать. Меньше всего мне хочется устраивать сцену на глазах у всех.

Северное общежитие не заперто, я захожу внутрь, закрывая за собой дверь. Спешу по коридору и в отчаянии стучу в дверь кабинета Кинкейда.

Я тяжело дышу, все еще пьяная, все еще в ярости, и знаю, что мне нужно взять себя в руки, успокоиться и разобраться с этим спокойно, но я не могу. Мне кажется, что все, через что я проходила последние недели, достигло точки кипения.

Не успеваю я сделать глубокий вдох и сосчитать до десяти в обратном порядке — предпринять последнюю отчаянную попытку обуздать свою ярость, — как дверь распахивается, и на пороге появляется Кинкейд.

Я ненавижу то, как он чертовски хорошо выглядит, даже работая допоздна. Черная рубашка немного расстегнута, рукава закатаны, его темные волосы всклокочены, будто он постоянно проводил по ним руками. Его выражение лица слегка безумное, дикая озабоченность, которая отрицает любую профессиональную дистанцию между нами.

— Сидни?

— Мне нужно поговорить с тобой, — выдыхаю я, гнев перехлестывает через край, когда я врываюсь в комнату, проходя мимо него.

Он закрывает за мной дверь, а я с размаху шлепаю рукой по его столу, выкладывая две камеры и микрофон.

— Что это?! — я ору, резко оборачиваясь к нему лицом. — Скажи мне, что это! И не смей, блядь, врать мне.

Он быстрыми шагами подходит ко мне, но, как только замечает их, его шаги замедляются. Он останавливается передо мной, резко вдыхая.