Книга Дело смерти, страница 92 – Карина Халле

Затем Кинкейд начинает обсуждать детали похода, но я уже не слушаю. Клэйтон вел себя странно вчера. Да он все это время был сам не свой. Интересно, о чем он говорил с Кинкейдом в тот день? Что заставило его уехать? Он казался подозрительным типом, который явно не доверял фонду. Но я никогда не слышала, чтобы он сам хотел уехать — только то, что ему гадалка предсказала, будто этого не случится.

Постойте-ка, Кинкейд сказал, что Клэйтона посадили на самолет, и это звучит так, будто это была не его идея. Его что, насильно выгнали?

Из-за меня?

Лорен толкает меня:

— Без него будет лучше, — шепчет она. — Это ты подставила Клэйтона?

Я качаю головой:

— Неспециально, — шепчу в ответ.

Теперь внимание Кинкейда приковано ко мне, поэтому я сжимаю губы и заставляю себя сосредоточиться.

Однако, когда урок заканчивается, я сразу направляюсь к его столу, желая спросить, что на самом деле произошло с Клэйтоном, потому что я не уверена, что все так просто. Но как только подхожу, в учебный центр входит Эверли.

— Доброе утро, Сид, — весело говорит Эверли, хотя ее улыбка натянута. Даже утром она выглядит шикарно в черном спортивном костюме, подчеркивающем ее длинные стройные ноги. — Извини, что прерываю, но мне нужно поговорить с Уэсом. Наедине.

Я смотрю на Кинкейда, и он лишь едва заметно кивает.

— Ладно, без проблем, — говорю я им, стараясь сохранять спокойствие. Конечно, я говорю «без проблем» только тогда, когда меня переполняет тревога.

Открываю дверь, оглядываясь через плечо, натыкаюсь на острый взгляд Эверли, ждущей, когда я уйду.

Где я?

Где я, черт возьми?

Это еще один безумный сон?

Я сажусь.

Вокруг кромешная тьма, и я нахожусь снаружи.

Не в своей кровати, не в своей комнате — на улице.

О боже, о боже.

Я начинаю ощупывать пространство руками, натыкаясь на мох, папоротники и ветки.

Едва могу дышать. Пульс стучит в висках.

Я точно не сплю. Все слишком реально. Слишком холодно. Чувствую, как влага просачивается сквозь пижамные штаны, земля сырая, воздух густой и влажный. Мое дыхание прерывистое, нос улавливает запах моря, сосен и земли после дождя.

Слишком темно, невыносимо темно.

Как я здесь оказалась?

Лунатила?

Или меня… забрали?

Беспомощность пронизывает до костей, и именно этого я боюсь больше всего. Потому что это невозможно, и мой разум больше не союзник.

Мой разум восстал против меня.

И я в ужасе.

Сижу, застыв от страха, не в силах пошевелиться. Глаза постепенно привыкают к темноте, различая очертания деревьев над головой, их ветви колышутся на ветру. Далеко-далеко виднеется свет, и, надеюсь, это значит, что я недалеко от домиков.

Нужно встать, пробраться через лес к свету.

И все же думаю, что могу просто остаться здесь. Затаиться. Спрятаться. Если я лягу и засну, проснусь ли снова в своей постели? Последнее, что помню — как после ужина собирала вещи для похода в один из рюкзаков, которые нам выдали, а потом легла спать, когда небо еще даже не потемнело, в сумеречной синеве.

«Ты сходишь с ума», — говорю себе. — «Ты правда теряешь рассудок. Ты теряла его все это время».

Нужно найти Кинкейда. Нужно поговорить с ним.

Впиваюсь пальцами в мох — прохладный, мягкий и влажный, пытаюсь ощутить реальность, удержаться за нее.

Но чем глубже погружаю пальцы, тем дальше они уходят, пока кулак не оказывается полностью погруженным, и меня охватывает жуткое чувство, будто что-то вот-вот протянет руку снизу, схватит за кисть и утащит.