Книга Жестокие клятвы, страница 11 – Джей Ти Джессинжер

— Попробуй. Я в настроении от души посмеяться.

— Ты бы долго не смеялся. Я думаю, эта встреча окончена.

— Извини, что прерываю тебя, девочка, но не ты здесь главная.

Это действительно выводит ее из себя. Румянец поднимается вверх по ее шее, сливаясь с румянцем на щеках. Она натянуто говорит: — Очевидно, нам больше нечего сказать друг другу.

— Это самая глупая вещь, которую ты сказала с тех пор, как вошла.

— Если ты не перестанешь ухмыляться мне, я не буду нести ответственности за то, что произойдет.

Я наклоняю голову и рассматриваю ее.

— Это из-за мужчин в целом, не так ли? Ты ненавидишь мужчин.

Ее зловещая улыбка будто с лица самого сатаны.

— Лишь немногие заслуживают этого.

Я знаю, что мы могли бы продолжать в том же духе, пока ад не замерзнет, поэтому решаю перейти к делу.

— Я восхищаюсь преданностью своей племяннице, мисс Карузо, но мне нужна жена, а не рабыня. Если мы с Лилианой поженимся, она сможет поступать, как ей заблагорассудится, при условии, что это не помешает моему бизнесу и не отразится плохо на мне.

Она изучает меня, без сомнения пытаясь решить, не лгу ли я. Затем вызывающим тоном спрашивает: — Она могла бы поступить в колледж?

Это меня удивляет.

— Она хочет поступить в колледж?

— Ее приняли в Уэллсли. Это школа для девочек…

— Я знаю, что это такое.

— ...чтобы тебе не приходилось беспокоиться о том, что она будет в обществе других парней.

Мой взгляд опускается на ее рот. Полный, сочный, алый рот, который, кажется, используется в основном для того, чтобы сыпать оскорблениями. Жаль. Это выглядело бы красиво, натянутое на головку напряженного члена.

— Я не мальчик, — тихо говорю я. Когда я снова поднимаю на нее взгляд, она выглядит взволнованной, но как будто пытается этого не показывать. — Что еще? С таким же успехом можно было бы проветрить все грязное белье, пока мы этим занимаемся.

— Тогда ладно. Ты пьешь?

— Не слишком, если это то, о чем ты спрашиваешь.

— У тебя вспыльчивый характер?

— У всех мужчин есть характер. — Она усмехается.

— Разве я этого не знаю. Я имею в виду, ты жестокий?

— Я второй в команде ирландской мафии. Что ты об этом думаешь? — Она сглатывает, отводит глаза, затем снова встречается со мной взглядом. Она облизывает губы.

— Я ... я имела в виду с женщинами.

И вот оно.

Я опускаю взгляд на ее левую руку, кружок черных чернил на безымянном пальце и, наконец, понимаю, что это за инквизиция.

Понизив голос, я говорю: — Я не твой покойный муж.

Она вздрагивает, как будто ее ударило током. Ее глаза расширяются. Она отступает назад, затем берет себя в руки и стоит на месте, расправив плечи и вздернув подбородок.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Это уже третий раз, когда ты лжешь мне, маленькая гадюка. Не делай этого больше.

Наши пристальные взгляды кажутся наэлектризованными, как будто нас соединяет невидимый провод, посылающий разряды энергии, переключающиеся взад и вперед. Мы смотрим друг на друга в трескучей тишине, пока мой член напрягается, а вена на ее шее пульсирует.

Тщательно контролируемым, леденяще вежливым тоном она говорит: — Я не подчиняюсь приказам, мистер Куинн. Я также не обращаюсь к взрослым мужчинам с нелепыми прозвищами, и мне не нравится, когда мне их дают. Хотя я должна признать, что “гадюка” точна, но “маленькая” совершенно не соответствует действительности.