Книга Жестокие клятвы, страница 98 – Джей Ти Джессинжер

Затем он отодвигает тарелки, срывает с нас обоих пушистые гостиничные халаты, поднимает меня на руки и снова относит в постель. Он устраивается своим обнаженным телом поверх моего и жадно целует меня.

— Ой.

Он отстраняется, тяжело дыша.

— Черт. Прости.

Я провожу языком по кровоточащему месту на губе, куда он меня укусил.

— У меня идет кровь?

— Немного. — Выглядя обиженным, он нежно облизывает место, затем бормочет еще одно извинение. Он собирается встать с кровати, но я сжимаю его плечи и качаю головой.

— Я не хотел причинить тебе боль, девочка, — хрипло говорит он.

— Я знаю, — тихо говорю я, глядя ему в глаза. — Все в порядке.

— Это не так. Это никогда не будет хорошо. Я…

— Ты не он, — перебиваю я. — Ты никогда им не будешь. Это был несчастный случай, а то совсем другое. Хорошо?

Я знаю, что была права насчет того, о чем он думал, когда опускает голову и прячет лицо у меня на шее. Он шепчет: — Я убью любого, кто когда-либо причинит тебе боль. Включая меня самого.

— Я запомню это в следующий раз, когда твое эго заденет меня. Кроме того, это тревожит.

— Это правда.

Я говорю сердито: — Я никогда не хочу слышать, как ты говоришь о том, что причиняешь себе боль. Мне это не нравится. Единственный человек, которому здесь позволено причинять тебе боль, — это я. — Он поднимает голову и пристально смотрит на меня. Предупреждаю: — Не смей больше говорить ни слова, Куинн.

— Я должен. Потому что это прозвучало почти так, как будто тебе не все равно. — Я закрываю глаза и рычу от разочарования. Он целует меня в шею и шепчет на ухо: — Скажи мне, что тебе не все равно, жить мне или умереть, гадюка.

Его эрекция, зажатая между моих ног, твердая, горячая и жадная. Я внезапно осознаю, что, возможно, я не единственная, у кого недавно обнаружилась склонность к похвале. Мое сердце начинает бешено колотиться. Мое дыхание сбивается. Я говорю неуверенно: — Я... эм ... конечно, мне не все равно, если ты умрешь.

— Почему? — бросает он вызов. — Потому что тебе больше некого будет оскорблять?

Должна ли я это делать? Должна ли я пойти дальше, попробовать и посмотреть, что получится? Что худшего может случиться, если ты поставишь себя в еще большее неловкое положение? Дай бедняге передохнуть, Рейна. Он не просит тебя пожертвовать почку!

Я делаю вдох, чтобы успокоить нервы. Затем протягиваю руку, запускаю пальцы в его волосы и тихо говорю: — Нет. Потому что у меня больше не будет возможности любоваться этим великолепным лицом .

Он облизывает губы. Его дыхание становится прерывистым. И, клянусь Богом, этот чудовищный член между нами только что дернулся.

Воодушевленная, я продолжаю. Мои руки опускаются к его мощным плечам, затем к выпуклым бицепсам, которые я сжимаю. — Или этими большими сильными мышцами, к которым приятно прикасаться.

Его зрачки расширяются, пока глаза не кажутся черными. Со странным трепетом, пробегающим по моему телу, я опускаю руки на его спину, поглаживая ладонями его гладкую, теплую кожу. Когда мои пальцы касаются твердой округлой выпуклости его задницы, он дрожит. Глядя глубоко в его глаза, я шепчу: — Или это красивое твердое тело, которое заставляет меня чувствовать себя в безопасности.

Стон, срывающийся с его губ, низкий и гортанный. Его веки закрываются. Он хрипло произносит: — Меня даже не волнует, лжешь ли ты. Это самая горячая вещь, которую мне когда-либо говорила какая-либо женщина.