Книга Обворожительно жестокий, страница 64 – Джей Ти Джессинжер

— Не дергайся, — приказывает он. Потом усаживается рядом со мной, и мы отъезжаем.

За рулем сидит телохранитель с ледяными голубыми глазами, который предостерегал меня в ночь, когда я вышла из больницы. Он посматривает на меня в зеркало заднего вида. Выражение его лица стало менее враждебным. На самом деле, похоже, он обеспокоен за меня.

Немного утешает.

Мы быстро исчезаем в ночи.

Я никак не могу отдышаться. Дрожу всем телом. Когда мы подпрыгиваем на ухабах, я глубоко вдыхаю. Лиам протягивает руку и хватает меня за запястье, крепко сжимает его, словно ожидая, что я выскочу из машины на первом светофоре.

Я пытаюсь разобраться в тысяче хаотичных мыслей, чтобы найти подходящие слова, но это все равно, что пытаться поймать ветер.

— Ты вернулся на неделю раньше, — шепчу я, глядя в окно.

— Больше не мог держаться в стороне, — низким голосом отвечает он.

Господи.

— Как ты узнал, где меня искать?

— Этот город принадлежит мне.

Он больше ничего не добавляет, но из этого простого утверждения я понимаю, что он может найти кого угодно и когда угодно, а мы, простые смертные, ничего не можем с этим поделать.

Паникуя, делаю дыхательную гимнастику, но глубокие вдохи не помогают. Как и хватка Лиама на моем запястье, которая остается на протяжении всего пути. Я смотрю прямо перед собой, чувствуя биение своего сердца и его обжигающий взгляд на своем лице.

В центре города водитель сворачивает в паркинг современной высотки, отделанной черным стеклом. Здание такое высокое, что я не вижу его вершины. Мы паркуемся перед лифтами, которые окружают двое мужчин в черных костюмах.

Лиам выходит из машины. Я сижу неподвижно, тяжело дыша, пока он не подходит ко мне, не открывает дверь и не отстегивает ремень безопасности.

Затем хватает меня за предплечье, помогает выйти и ведет к лифтам, собственнически впиваясь пальцами в мою плоть. Один из громил в костюме нажимает кнопку вызова, двери лифта открываются, и мы ступаем внутрь.

Мы остаемся одни, когда двери за нами закрываются. Лиам поворачивается ко мне и грубо обнимает. Затем прижимается своим ртом к моим губам.

Он целует меня так, словно от этого зависит его жизнь. Или как сказал Диего про то, как он на меня смотрит: как будто умрет, если не сделает этого. Рот Лиама горячий и требовательный, и я не в силах сопротивляться.

Стоп... я вовсе не беспомощна.

По правде говоря, теперь, когда первый шок прошел, я вне себя от гнева.

Я не увядающий цветок, не слабачка и не гребанная девица в беде. Я дочь железной южной женщины, от гнева которой взрослые мужчины превращаются в испуганных детей. В моих жилах течет ее огонь, гордость и самоуважение, и я не позволю, чтобы меня утащил, как мешок с продуктами, и превратил в тупую размазню властный ирландский гангстер, независимо от того, как сильно мне нравятся его поцелуи.

Я отталкиваю Лиама и даю ему пощечину.

Он резко отстраняется, тяжело дыша, и смотрит на меня сверху вниз дикими, сверкающими глазами.

— Ты действительно думаешь, что я завалюсь с тобой в постель после того, как ты только что сорвал мой праздничный ужин, напугал моего друга, хвастался, что ты какой-то крутой мафиози, и бросил меня в машину, как багаж?

— Таков был план.

— Вот только в мои планы это не входило!

Он сердито смотрит на меня. Лифт останавливается. Двери раздвигаются.