Книга Девушки бури и тени, страница 175 – Наташа Нган

– Они здесь! – объявляет Майна.

Мы спускаемся за гребень. Пульс учащается, дыхание быстрое и неглубокое. Рядом со мной Лова сжимает верёвку в одной руке, а спичку – в другой.

Мы ждём, прижавшись спинами к прохладному песку, глядя с борта корабля на залитые лунным светом дюны. Сзади нас доносятся отдалённые выкрики приказов, лязг оружия.

Солдаты увидели лодку.

Чирк!

Крошечный огонёк спички расцветает в темноте.

– Лезьте наверх, грязные демоны, – шипит Лова себе под нос.

Несколько мгновений ничего не происходит. Затем: тяжёлые удары сапог по дереву. Раздаются крики.

Лова подносит зажжённую спичку к верёвке.

Верёвка потрескивает. Она роняет её, и дым завивается, колеблемый ветром. Затем, дойдя до алкоголя, пламя вспыхивает ярче. Мы вытягиваем шеи, выглядывая из-за хребта, чтобы посмотреть, как огонь облизывает верёвку по всей длине, толстый оранжевый язык движется всё быстрее и быстрее.

– Ложись! – приказывает Лова.

Мы падаем на животы, накрываем руками головы, утыкаемся лицами в песок. Кто-то закрывает меня собой. У меня есть всего секунда, чтобы узнать её прохладный океанский аромат, тяжесть её тела на себе, как небо раскалывается на части.

Взрыв настолько мощен, что сотрясает землю.

Тяжёлая рябь пробивается сквозь ночь, высасывая воздух.

Тишина обрушивается на нас.

Секундой позже на землю сыпется песок, разбрасываемый с силой муссона.

Пронзительный звон наполняет мне уши, будто в барабанных перепонках жужжит сотня комаров. Чьи-то руки хватают меня, поднимают на ноги. Я, пошатываясь, поднимаюсь и оказываясь в странном новом мире. Майна хватает меня рукой и ведёт вниз по склону дюны. На нас двоих продолжает сыпаться песок, звуки возвращаются, ужасные звуки, кошмарные и слишком знакомые. Крики боли и яростный треск пламени.

Впереди горит корабль.

Майна отпускает мою руку, чтобы вытащить свой второй меч. От неё исходит холод – она использует магию. Её глаза белеют. В них отражается пламя, золотые языки, тянущиеся от корабля к полуночному небу, словно разрезы в самой ткани ночи.

Повсюду раздаются глухие удары, когда объятые пламенем тела падают за борт лодки. Некоторые лежат неподвижно. Другие корчатся, стоная на песке.

Другие отряхиваются, сбивают пламя и вскакивают на ноги, вытаскивая сабли, копья, пики, топоры.

Я вытаскиваю кинжал, его магия с мрачным жужжанием оживает, как раз в тот момент, когда к нам приближается первый солдат.

Сначала всё легко.

Солдаты с лодки ранены или оглушены. Некоторые даже горят, их одежда и мех охвачены пламенем. Воздух наполнен дымом. Мы расправляемся с каждым солдатом одним ударом или после короткой схватки, надвигаясь на них с мрачной решимостью. Я не чувствую ни одного своего смертельного удара. Моё желание жить механически переходит в движение кинжала. Рука с ним подобна отдельному инородному телу, просто продолжению моего окровавленного клинка.

Кровь снова и снова брызжет на одежду и лицо.

Когти оставляют борозды на моих предплечьях, когда кто-то из солдат даёт отпор; кончики мечей царапают мне кожу.

Я почти ничего не чувствую. Каждый момент прост и полон сосредоточения.

Действие – реакция.

Огонь – внутри, страх – прочь.

Стиснув зубы, я вонзаю лезвие в горло и кишки, провожу им между рёбрами и лопатками, погружаю его глубоко в глазницы и нежные изгибы шеи, наблюдая, как гаснет бронзовый отблеск, когда он поглощается мягкой, раздвигающейся плотью. Магия усиливает мои атаки, но это нечто большее — это мои навыки, а теперь и жажда крови.