Книга Девушки судьбы и ярости, страница 115 – Наташа Нган

Мы продолжаем собирать травы, когда Блю спрашивает:

– Что это были за разговоры, что якобы ты должна была сбежать раньше?

Я напрягаюсь:

– Во дворце были мятежники. У них был план, как меня вытащить.

– И ты не сбежала?

– Момент был неподходящий.

– Невероятно… – язвит она.

– В смысле? – я сердито смотрю на неё.

– Ты могла сбежать, но не сбежала. Ты тупая, Девятая?

– Если бы я сбежала, вас бы наказали, – горячо говорю я. – Король, вероятно, казнил бы вас.

– Ну и что? Что я получила от своей фантастической жизни? Боги, неужели ты считаешь, что любой бы хотел очутиться на моём месте?

Враждебность в её голосе меня уязвляет:

– Блю...

Но она поворачивается ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен.

Когда мы возвращаемся, собрав достаточно трав, я мягко говорю:

– Мне жаль, что у тебя так с отцом.

Она не отвечает – да я и не жду, что она ответит. Однако, когда мы приближаемся к поляне, Блю внезапно и быстро отвечает:

– Мне уже не стоило удивляться. Это нелепо. Всё это время я цеплялась за пустоту. То есть… боги, после всего... – она издаёт сердитый, животный звук в глубине горла, а потом прерывисто вздыхает, её голос срывается на шёпот. – И чему я ещё удивляюсь?

– Когда любишь кого-то, – говорю я, – нельзя не надеяться на лучшее.

– Даже когда в ответ видишь, что всё хуже и хуже?

– Потому что тебе показали нечто похуже, чем самое худшее. Потому что ты знаешь, что они могут быть лучше. Потому что ты это видела и полюбила их за это.

Тёмные, подозрительные глаза Блю устремляются в мою сторону:

– Что у тебя произошло с любимой? Ты ни разу не произнесла её имени. Конечно, это не совсем моё дело, – спешит добавить она. – Я просто удивлена, что ты не восхищаешься ею по поводу и без повода.

На этот раз моя очередь игнорировать её.

Как только мы возвращаемся к остальным, я ухаживаю за Аоки: готовлю припарки для её ран и кладу немного маковых зёрен ей на язык от боли. Позже я залечиваю мелкие царапины, которые Кензо и девочки получили во время побега. Часы проходят без каких-либо признаков неприятностей, и когда напряжение спадает, близняшки засыпают. Теперь он чувствует себя почти в безопасности среди мягко шелестящего бамбука и танцующего света звёзд, которые поют колыбельные всей земле. После ночных событий, должно быть, девушки сильно устали.

Ранее им сказали, что они умрут.

Затем одна из них действительно погибла. Другая – почти.

Не сводя настороженного взгляда с деревьев, Кензо прижимает Аоки к себе, чтобы согреть. Она по-прежнему не шевелится. Я часто проверяю её пульс, боясь, что она может умереть без нашего ведома. Отчасти мне хочется, чтобы она оставалась без сознания и избежала боли, которая, несомненно, обрушится на неё, едва она очнётся, но одновременно мне очень хочется, чтобы она открыла глаза, просто чтобы я знала, что она жива и у неё ещё есть силы бороться.

– Отдохни, – шепчет мне Кензо.

Темнота сгущается, рассвет быстро приближается. Чжэнь и Чжинь слегка похрапывают. Блю свернулась калачиком, отвернувшись от нас, так что я не могу сказать, спит ли она, хотя после того, что она узнала о своём отце ранее, я сомневаюсь в этом.

– Я не устала, – говорю я Кензо.

– Ты очень устала. Леи, а нам скоро выдвигаться. У тебя может не быть другого шанса отдохнуть.

– Мне не нужен отдых, – огрызаюсь и выдыхаю. – Каждый раз, закрывая глаза, я вижу Ченну и госпожу Ацзами – выражение их лиц, когда они умирали. Они умерли, чтобы спасти нас. Сон не принесёт мне покоя.