Онлайн книга «Девушки судьбы и ярости»
|
Я обнимаю её, убирая медно-рыжие волосы ей с лица. – Аоки! – кричу я, в панике забыв о всякой скрытности. – Аоки, поговори со мной! Ты ранена? Аоки! Она стонет. Её лицо бледное. В уголке рта вздувается кровавый пузырь. Мои колени кажутся влажными. Я опускаю взгляд и вижу лужу крови – блестящие струйки, хлещущие из её живота. Моё ханьфу обычное чёрное с золотой отделкой, у Aoki – светло-зелёное, но оно уже темнеет. Там так много крови, что я сначала не могу разглядеть её рану. Едва мне это удаётся, земля уходит у меня из-под ног. Откуда-то поблизости доносится лязг когтей о металл. Кензо сражается со вторым птицедемоном. От их взмахов волосы разметались по моим щекам, но я едва замечаю это, склонившись над обмякшим телом Аоки. Слёзы капают на её запрокинутое лицо. Я вытаскиваю пакет с припасами, который дал мне Кензо, и в отчаянии опустошаю его, хватая первый попавшийся рулон ткани и прижимая его к её израненной плоти. Он пропитывается насквозь в одно мгновение. Всхлипывая, я сжимаю зазубренную линию на её животе, где его порвала острым когтём демон-ворона, но кровь продолжает пульсировать под моими пальцами, исчезая из них, как рука Рузы в стене. И вот Кензо здесь, заключает Аоки в объятия, и другие девушки возвращаются, едва сдерживая крики при её виде. Блю цепляются за мою руку тонкими пальцами, и мы снова мчимся через тёмный лес. Нас преследуют крики других птицедемонов, но мы бежим и бежим, оставляя кровавый след Аоки на земле. Её призрачно-бледное лицо висит над плечом Кензо, а губы больше не шевелятся. 26. Леи – Дай ещё кусок ткани, этот уже насквозь промок... – Вот... – Продолжай нажимать. Кензо, ты не мог бы...? – Леи, придержи здесь... – Я пытаюсь... – Боги, сколько крови... – Чжинь! Говори потише! Нельзя, чтобы нас снова нашли! – О, спасибо тебе, Чжэнь, успокоила! – А чем тебя вообще успокоить? – Судя по тебе, ты спокойна, как удав. Разве ты не понимаешь: мы только что вырвались из дворца, убили мадам Химуру и кучу стражников и шаманов… я сама убила одного шамана… Ченна погибла, а Аоки почти... – Молчи! И слышать не хочу! От моего рычания Чжинь замолкает. Я сосредотачиваюсь на перевязке Аоки. Её плоть мягкая и скользкая. Пальцам скользко, когда я завязываю узел. Кензо зажимает ей рану, чтобы мы могли наложить повязку как можно плотнее. Чжэнь стирает кровь, а Блю зубами рвёт нашу одежду на бинты, отчего всё выглядит так, будто она раздирает сырое мясо. Чжинь не преувеличивает: кровь повсюду. Голова Аоки лежит у Чжинь на коленях, та приглаживает её волосы дрожащими пальцами. В тусклом свете леса Аоки выглядит поразительно бледной. Её глаза закрыты, выражение лица спокойное. Только по цвету её лица и струйке крови, стекающей из уголка рта, понимаешь, что это не обычный сон. Я касаюсь пальцами её запястья – пульс слабый, но есть. – С тобой всё будет в порядке, – говорю я. – Слышишь меня, Аоки? Ты будешь жить. – Леи, – хрипло говорит Кензо. – Когда она очнётся, ей понадобится что-нибудь обезболивающее. В твоей сумке есть травы. Госпожа Ацзами положила их на случай, если случится что-то подобное. Она сказала: ты знаешь, что делать. Я похолодела. – Когда Аоки ранили, я опорожнила сумку, – выдыхаю я. – Я… У меня ничего нет. Наступает тягостное молчание. Мы смотрим на побледневшее лицо Аоки. |