Книга Девушки судьбы и ярости, страница 19 – Наташа Нган

Едва вернувшись в Сокрытый Дворец, я пыталась сбежать. Но что, если я могу принести больше пользы, борясь с королевским режимом изнутри? В конце концов, от яда погибло больше лордов кланов, чем от клинка. Иногда самый простой способ уничтожить что-либо – позволить ему сгнить изнутри.

Впервые за несколько недель я чувствую искру надежды.

А вместе с этим у меня рождается план.

Мне не терпится как можно скорее поговорить с госпожой Ацзами, но банкет затягивается, на наши столы подают одно блюдо за другим без малейших признаков остановки. Я не жалуюсь. Еда – это единственное, в чём двор всегда преуспевал, и после месяца тюремного заключения я наслаждаюсь каждым восхитительным кусочком имбирного корня в соевом соусе, ломтиками утки с тамариндом, устрицами, поблескивающими в густом рисово-винном соусе. Даже присутствие Короля едва ли портит каждый кусочек. К счастью, следуя его примеру, никто из других гостей за нашим столом не заговаривает со мной, несмотря на пристальные взгляды и язвительный шёпот. Король разговаривает в основном с Наджей. Неважно, насколько низким остаётся его тон, резкая хрипотца его надломленного голоса раздражает, как жужжание осы, и я надеюсь, что беседа правда доставляет ему боль.

Бокал саке рядом с моей тарелкой стоит нетронутым. Я пытаюсь не обращать на него внимания, даже когда тёмный комок желания скручивается внутри. Разве от одного глотка что-то изменится? А от бокала? Путешествуя с Майной и остальными, я обычно пила гораздо больше. Алкоголь обжигал горло, мир окутывался тёплым, успокаивающим покровом, от которого всё становилось проще. Здесь, среди всех этих демонов, слишком заманчиво мечтать о том, чтобы опуститься на дно и улететь прочь.

В конце концов, я удерживаю себя тем, что представляю чашу, наполненную не саке, а кровью своих друзей и семьи – кровью, которая прольётся, если я отвлекусь от главного, решу утонуть, а не подняться.

А мне нужно подняться. Не зря же слово, благословляющее моё рождение, звучит как "полёт".

Рука скользит к шее, но нащупывает лишь обнажённую кожу. Наджа забрала кулон, благословляющий рождение, когда меня схватили. Я проснулась в каюте песчаного корабля, покачивающегося на цзянских дюнах. И кинжал, и кулон исчезли. Ритуал благословения при рождении – самая священная традиция для всех каст, и при мысли, что Наджа прикоснётся когтями к чему-то столь ценному для меня, меня стошнило. Однако, скорее всего, она сочла слишком рискованным оставлять на мне цепочку, которой могли задушить её, одного из солдат или даже меня.

Как только последние тарелки становятся пусты, а музыканты заканчивают очередную песню, в зале воцаряется напряжённая тишина.

Подбегают двое слуг. Опускаясь на колени, они склоняют головы перед Королём, и тот поднимается на ноги, опираясь на них. Копыта тяжело шаркают по мрамору – он меняет позу, действуя мне на нервы. Я пытаюсь выровнять дыхание, но это трудно, когда на меня смотрят сотни демонических глаз, а Король отбрасывает на меня тёмную тень. По другую сторону от него Наджа благоговейно смотрит на него снизу вверх своими серебристыми глазами.

Именно тогда я замечаю руки Короля. Они висят на уровне моих глаз. Его покрытые шерстью пальцы сжаты в кулаки. Он демонстрирует свою власть? С трудом сдерживает гнев?