Книга Сильвер, страница 16 – Оливия Левез

Я слышу топот ее ног по лестнице. Снизу доносятся голоса.

Подхожу к двери. В доме стало больше людей, я могу различить их слова.

– Иди приляг, выглядишь ужасно. Правда, скажи Тому, что случилось. И что ты сегодня не сможешь выйти на работу. Или я за тебя скажу.

В ответ приглушенное бормотание. Голоса повышаются, становятся все громче и громче. Хлопает дверь.

– Все хорошо, Дудлс. Нет, я не кричала. Я говорила громче, чтобы быть услышанной. Есть разница.

Пауза, потом:

– В смысле, на твоей кровати какая-то девушка?

«Меня зовут Сильвия. Мне девятнадцать лет. Я путешествую, чтобы увидеть мир».

Я повторяю слова про себя, выходя на лестницу.

– Эй, есть там кто?

Снизу вверх, задрав головы, на меня смотрят девочка и женщина. Рот женщины раскрыт в широкое «о».

– Я же тебе говорила! – шипит девочка.

– Боже мой, ты, наверное, собачья няня! Прости, пожалуйста, я забыла, что ты сегодня приезжаешь к нам. Дудлс, поставь чайник. И прекрати гримасничать. – Женщина говорит очень быстро и улыбается. – Прости, что нас не было дома, но я рада, что ты тут уже немного обустроилась. Будешь чай? Может, тебе что-то надо? Прости, я даже не помню, как тебя зовут.

– Она очень странная, и ее зовут Сильвер, – кричит девочка с кухни.

– Дудлс-с-с! – Женщина буквально шипит это имя. – Боюсь, она у нас слишком прямолинейная. Я Стелла, мать этого монстра. Ты к нам приехала издалека? Ну же, спускайся.

Я спускаюсь по лестнице и стараюсь держаться подальше от ее излишне подвижных рук. У человека по имени Стелла волосы цвета старых роз, темные у корней. Она носит длинную юбку, которая вся звенит из-за бусин и колокольчиков.

– Проходи, Сильвер. Какое милое имя.

«Меня зовут Сильвия», – хочу сказать я. Девчонка все перепутала. Но потом останавливаю себя. У меня никогда раньше не было своего имени. Сильвер. Я пробую звучание этого имени на языке.

– С нашего разговора в «Зуме» как будто прошла целая вечность. Совсем из головы вылетело, что ты приезжаешь сегодня.

На кухне из аппарата под названием «чайник» поднимаются облачка пара. Когда Стелла двигается, ее юбка издает мелодичные звуки.

– Мне она не нравится, мама. Сделай так, чтобы она ушла.

– Тихо, Дудлс. Помнишь, что тебе мисс Джексон говорила про грубость? – Стелла открывает дверь холодильника. Цокает.

– Что она делала в моей кровати? – громко спрашивает девочка.

– Дора Элис Мэттьюс! Еще одно замечание, и… – Стелла тянется к моей руке, но я уклоняюсь. «Прикасаться – агония, чувствовать – испытывать боль». – Прости, пожалуйста. Она иногда бывает чересчур прямолинейной.

Пауза. Стелла снова отходит к чайнику, звеня юбкой. За ее спиной девочка по имени Дудлс, или Дора, смотрит на меня в упор, а потом показывает язык так, чтобы Стелла не увидела. Я показываю ей в ответ.

Стелла ставит передо мной дымящуюся чашку.

– Так, надо, пожалуй, отодвинуть эти рабочие тетради… Пеппер тебя утомила? Боюсь, она у нас очень активная. Мы взяли ее маленьким щенком, и нас никто не предупредил, что она вырастет до размеров осла.

Я с недоумением смотрю на поднимающийся от чашки пар.

– Ты пьешь травяной? Молока у нас нет. Это имбирь с женьшенем. А может, и ромашка с медом: они у нас тут все перепутаны.

Тут я понимаю, что должна принять это внутрь. Они так кормятся. Людям столько всего нужно. Они слишком зависимы. На корабле единственным источником нашего питания является луч обновления Защиты. Основатели обеспечивают нас всем необходимым. Я беру сосуд, смотрю на бледную жидкость, поднимающийся пар. Стелла нюхает травяные пакетики и начинает раскладывать их по кучкам. Я подношу чашку ко рту. Заставляю горло Сильвии проглотить жидкость. Горячая. Я кашляю и выплевываю остальное. Не понимаю, почему люди пьют то, что причиняет боль.