Книга Фрейлина, страница 116 – Тамара Шатохина

— Тогда последний к тебе вопрос… — дама подошла ко мне, нависая всем корпусом. Пристально глядя в лицо, быстро спросила:

— Как случился твой ребенок?

— Т-так, — закивала я, глядя в холодные глаза напротив.

Господи, чуть сердце не стало. Да чтоб тебя! Как суслик перед коброй…

— Чей он?

— В каком смысле — чей? Мой и…

— Константина Николаевича? — быстро закончила она за меня, давя взглядом.

— К-кого⁈ — вытаращила я глаза. Ох-ре-неть! Но сразу и отпустило, полегчало… Стало ясно, с чего весь сыр-бор. Твою ж мать!

— Забудь, что сейчас слышала, — отошла она и села на место, изучая мое лицо.

— Я забуду. Но с чего вообще…

— Просто забудь. Я буду ходатайствовать перед Ее величеством за твое прошение. И возможно… только возможно — стану писать тебе в Вюртемберг. Еще один взгляд на благополучие Ольги Николаевны не станет лишним, мы все о ней волнуемся.

— Всегда буду рада, благодарю за доверие. Всегда готова… помочь Патриотическому обществу справиться с волнениями. По любому поводу.

— Кажется, я уже понимаю его интерес… — весело улыбнулась вдруг Мария Дмитриевна. Вокруг глаз собрались мелкие морщинки, а на пухлых щеках образовались симпатичные ямочки.

Ну чисто тебе… волк спрятался обратно под овечью шкуру.

— Интерес Фредерика Августа? — осторожно уточнила я.

— Именно. А сейчас откушай, чем Бог послал… не буду мешать. За дверью тебя подождут и отвезут обратно. Ешь спокойно, не спеши.

— Как можно? — сглотнула я слюну предвкушения, — говорят, ваша кухня — это что-то необыкновенное.

— Вот и оценишь — насколько правду говорят, а насколько врут мне в угоду, — вдруг подмигнула она мне. И вышла.

Сразу же в кабинет вошли две девушки в форме горничных и, расстелив большую салфетку, стали расставлять мисочки и тарелочки прямо на письменном столе. Закончив, одна сразу же ушла, а вторая осталась стоять у двери, отвернувшись и сложив руки на животе, как это делала Ирма. Что и понятно — все-таки личный кабинет… оставлять меня одну глупо.

Сидя потом в экипаже и сыто откинувшись на мягкие подушки, я довольно щурилась, рассматривая виды строящегося Петергофа.

Наконец-то удача! Это просто невероятно — целое Патриотическое общество, да еще женское. По сути, это оно завербовано мною в личных целях. Только сейчас у меня и появился настоящий рычаг влияния, и это не какие-то настольные игры.

Понятно, что влиять на что-то я смогу только наработав авторитет, но за этим дело не станет — мысли уже есть.

Возле домика ждал меня, нервно прохаживаясь, Фредерик Август. Увидев мое лицо за стеклом каретной дверцы, замер, а потом подошел и резко распахнул ее.

— Позвольте помочь вам, fräulein Schonurova, — подал мне руку.

Я легко спорхнула вниз по лесенке. Солнечным настроением хотелось делиться.

— Доброго вам дня, Фредерик Людвигович! Бесконечно рада видеть вас.

— Я жду вас, чтобы сообщить — для нас назначено время приема. Где вы были, fräulein? — сухо поинтересовался он.

— Частно беседовала с Марией Дмитриевной Нессельроде, завтракала у нее. Мы находимся в добрых отношениях, она даже собирается писать мне в Вюртемберг. А еще обещала ходатайствовать перед Ее величеством за наш с вами союз. Взамен же… а взамен я обещала ей докладывать о благополучии Ольги Николаевны. Возможно, и не только об этом. Дружественный союз России и Вюртемберга — наша с ней мечта и цель тоже.