Книга Фрейлина, страница 130 – Тамара Шатохина

Этим снимкам так и нет объяснения. Официально они или замалчиваются, или объясняются ретушью — мол провода заретушированы. Но таких снимков десятки, они из разных стран. И все их ретушировали, чтобы скрыть провода? А зачем? Тогда, скорее, должно быть наоборот…

— А у вас, вероятно, уже и схема такого движителя имеется, Таисия Алексеевна? — нейтрально поинтересовался Николай.

— Ну что вы, Ваше императорское величество. Нет, конечно, для этого я недостаточно образована — не предметно. Но ведь должны быть в том же Петербургском университете механические и физические лаборатории, где проводятся практические занятия, исследования, знакомство с методами работы приборов? Неужели… нет? — тухла я под однозначным взглядом императора.

— Как же так? — протянула расстроено, — ну… может оно и к лучшему — тогда пускай работает профессура. Дучиньский даст практический навык, они подведут его под научное объяснение, найдут сферы применения… Что — нереально, совсем? — уже шептала я в полной тишине.

— Позволите? — отозвался вдруг Фредерик, — вряд ли этот Дучиньский согласится делиться знаниями, которые несут ему постоянный доход.

Он нервничал, действительно нервничал — я видела это. Переживал за меня, себя?.. И постарался так закрыть тему?

Но у меня всего семь дней. Сейчас совершенно определенно — их только семь!

— Ммм… возможно вы и знаете это, Фредерик Людвигович — в России раньше было такое понятие «слово и дело». Такой клич. Применив его, желающий допускался к царю, чтобы поделиться чем-то сверхважным — для державы, его безопасности… не суть. А если новость оказывалась недостаточно важной, мог и лишиться головы за это. Так вот… я говорю сейчас — «слово и дело»! Такие знания не могут принадлежать кому-то одному… извлекающему из них прибыть лично для себя. Они слишком важны для всего государства. А поскольку этот поляк российский подданный… Кто, простите, Фредерик, станет спрашивать его желания или нежелания делиться знаниями государственной важности и значения? Люди жизни кладут на алтарь державы, пусть кладет и он свой алтын… В конце концов, начать можно с курсов, на которых он станет преподавать азы обращения с эфиром — пока без подведения научной базы. Плата, как учителю, может стать гораздо выше той, что он получил бы за иллюминации.

— Позволите, Ваше императорское величество? А теперь здесь и сейчас — чьи мысли вы сейчас озвучили… Таисия Алексеевна? По чьему наущению? — жесткий вопрос незнакомого мужчины в мундире заставил меня удивленно распахнуть глаза.

— Знания? — всерьез удивилась я, — повторюсь — я недостаточно образована, чтобы говорить о знаниях в области физики или механики. У меня одни только соображения. А то, что привело к ним, находится в общем доступе. Было бы только желание — знать.

— Однако же… — продолжил тот.

— Александр Христофорович, дорогой наш… — раздался вдруг зычный и властный женский голос, — Таисия Шонурова является участницей «Женского Императорского патриотического общества». Но с вашей работой и неудивительно… удивляться хорошему в людях.

— Хотите сказать — в ваших кулуарах обсуждаются вопросы, подобные этому? Я считал максимально возможным для них — обсудить размер частиц щипаной корпии, — вежливо съязвил мужчина.

— Дело сейчас не совсем в этом… фрейлина Шонурова забыла, что «слово и дело» вещь доверительная и доводить ее до государя необходимо в обстановке сугубо конфиденциальной, — продолжила Нессельроде.