Книга Фрейлина, страница 38 – Тамара Шатохина

Александра Федоровна такому требованию полностью соответствовала. Была и послушной достойной женой, и поддержкой во всех начинаниях, и крепким тылом. Нервы не мотала. Вплоть до того, что терпела в своих фрейлинах Нелидову. Последние годы Николай забил на короткие романы и имел постоянную фаворитку.

Один раз, правда, жена таки взбрыкнула и умчалась в Италию на воды, прихватив с собой и любовницу мужа. Николай бросился вдогонку и возвращались они уже втроем. Что там, как там?.. Но Нелидова продолжала оставаться фрейлиной Александры даже после смерти императора.

Я и его в этот день увидела. Мельком правда — зашел к дочери, чтобы сказать, что опять намерен вместе с Карлом смотреть войска и вернет его только к семейному ужину. Чувство такое… намеренно держал расстояние между женихом и невестой до свадьбы. Он был еще интересен внешне — очень высокий мужчина в красиво сидящей форме. И это все, что я заметила перед тем, как склониться в поклоне. Все мы так и «сидели», склонив головы, пока он не ушел, но недолго — минутку?

Очередной шок я не получила… наверное, психика уже приняла действительность. Да и бесконечно поражаться все-таки трудно.

До этого мы половину дня оформляли подарки от Ольги всем родным и близким — по случаю ее свадьбы. Саму помолвку я пропустила, до свадьбы оставалось несколько дней, а сделать нужно было еще очень много.

Картины, игрушки, книги, коробки с именной посудой императорского фарфорового завода, недорогие украшения… Все это паковалось в красивые коробки или сразу зашивалось в куски голубого бархата. К подаркам красивыми ленточками крепились открытки, их оформляла сама Ольга, сразу же делая каллиграфические надписи.

Обед для нас накрыли тут же — в ее будуаре. Уставшая от писанины великая княжна бледно улыбнулась:

— Обязательная рыба… Ну что же? Прошу к столу.

Я осталась голодной, хотя хотелось не просто есть, а жрать. Но все клевали, как птички, пришлось и мне. Делая при этом такой же отстраненно-загадочный вид. Что все это значило — периодические вздохи и взгляды в потолок, и почему никто толком не ел, я не понимала. Рыба была вкусной, да и не могли они все до единой не любить ее. Что-то брезжило в памяти… но так и не пробилось.

Опять накладывая ровные стежки на ткань и формируя красивые складочки на бархате, я отходила от впечатлений. Теперь еще больше хотелось взглянуть на Большой изнутри и павильоны на Ольгином пруду, потому что даже уцелевший, Коттедж отличался внутри от того. И в наше время это были подлинники, пускай и не все до единого они принадлежали одному времени. Вот только пространство, огороженное стойками с красными бархатными лентами, и жилой дом с его живыми звуками и теплыми запахами — вещи разные.

Ольга не просто помечала бирки — что кому, она уделяла внимание каждому, кому адресовался подарок — теплые слова, общие воспоминания коротенько, благодарности… Чтобы не сбивать ее с мысли, мы сидели тихо, как мыши, а если переговаривались, то шепотом и только по делу.

Я сидела, шила и улыбалась — вспомнилось… кое-где у нас, кроме трехуровневой охранной сигнализации, стояли еще и звуковые извещатели. Эту старинную охранку боялись все экскурсоводы — кроме того, что рискуешь тик схватить, еще и замучаешься потом писать объяснительные.