Книга Ненужная жена. Хозяйка лавки сладостей, страница 106 – Алиса Князева, Ника Смелая

Грей вздыхает, его взгляд на мгновение затуманивается.

— Тяжело. Очень. Он годами жил с мыслью, что она, возможно, просто сбежала и, может, однажды вернётся...

Я накрываю его руку своей в жесте поддержки, и он благодарно сжимает мои пальцы.

— Сейчас он отдыхает. Отошёл от дел на время, чтобы собраться с мыслями. А я... — тут его лицо светлеет, — я теперь управляю мельницей. И, признаться, довольно успешно.

— Всегда знала, что ты справишься, — я улыбаюсь, подталкивая к нему тарелку. — Давай, пробуй. Это новый рецепт — с ягодами и ореховым кремом.

Грей берёт пирожное, откусывает кусочек, и его глаза расширяются от удовольствия.

— Боги, Айрис! — восклицает он с полным ртом. — Это... это волшебство!

Его неподдельный восторг заставляет меня рассмеяться. В этом весь Грей — искренний до мозга костей, неспособный скрывать свои эмоции.

— У меня для тебя новость, — говорит он после того, как проглатывает первый кусок. — Я собираюсь жениться.

— Правда? — мои брови взлетают вверх от удивления.

— Лилия. Красивое имя, да? Она ухаживала за мной, когда я восстанавливался после... ну, ты понимаешь.

Я смутно припоминаю тихую девушку с серьёзными глазами. Она казалась немного отстранённой, но, возможно, это была просто застенчивость.

— Она удивительная, — продолжает Грей, и его голос звучит так мягко, что моё сердце сжимается от нежности. — Умная, заботливая.

— Я так счастлива за тебя, — говорю искренне, чувствуя, как глаза начинают пощипывать. — Ты заслуживаешь самого лучшего, Грей. Всегда заслуживал.

Мы продолжаем разговор о деревне, о новостях и сплетнях. Я рассказываю ему о своей новой жизни, о планах для лавки, о том, как непривычно иметь столько пространства для творчества. Он слушает внимательно, задаёт вопросы, и в его глазах я вижу искреннюю радость за меня.

Посреди нашего разговора дверь лавки открывается, и на пороге появляется высокая фигура. Сердце делает кульбит, когда я узнаю посетителя.

— Якуб? — восклицаю я, вскакивая с места.

Он выглядит совсем иначе, чем в тот день, когда превратился из крысы в человека. Теперь он одет в простую, но добротную одежду, волосы начали отрастать и темнеют на голове полупрозрачным ёжиком, а в глазах светится жизнь. Но что-то неуловимо крысиное всё ещё сохранилось в его быстрых движениях, в том, как он настороженно оглядывает помещение.

— Добрый день, Айрис, — говорит он, и его голос звучит глубже, увереннее, чем я помню. — Надеюсь, я не помешал.

— Конечно нет! — я спешу к нему, испытывая искреннюю радость от этой неожиданной встречи. — Заходи, присоединяйся! Мы как раз пьём чай.

Я ставлю третью чашку, наливаю ароматный чай. Пока Якуб садится, я успеваю рассмотреть его повнимательнее. Теперь, когда первое удивление прошло, я замечаю, что его одежда не просто аккуратная — она дорогая. Не броская, но сшитая из качественных тканей, с тонкой отделкой. А на поясе — кинжал в изящных ножнах с какой-то эмблемой.

— Как ты? — спрашиваю, подвигая к нему тарелку с выпечкой. — Мы не видели тебя с того дня, когда...

— Когда всё закончилось, — заканчивает он за меня. Осторожно берёт пирожное, принюхивается — этот жест такой знакомый, крысиный, что я едва сдерживаю улыбку. — Я приходил в себя. Учился заново быть человеком. Это... непросто, когда половину жизни ты провёл в шкуре животного.