Книга Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора, страница 81 – Алиса Князева

Я смотрю на него с изумлением. Он… Защищает меня?

Лицо Майгары бледнеет от ярости:

— Ты выбираешь её сторону? Против меня? Твоей родной матери?!

— Я выбираю справедливость, — отвечает Кристард твёрдо. — И правду. С тех пор как Элена появилась в нашей семье, ты ни разу не попыталась принять её. Только критиковала и унижала.

В комнате повисает тяжёлая тишина.

— Ты говоришь о якобы покушении Элены на тебя, — продолжает Кристард. — Но давай поговорим о твоём «больном сердце», которое странным образом даёт знать о себе всякий раз, когда ты не получаешь желаемого. И каким чудесным образом выздоравливаешь?

Щёки Майгары заливает краска.

— Как ты смеешь… — начинает она, но Кристард не даёт ей закончить.

— Ты обвиняешь мою жену в попытке убийства без единого доказательства. Но самое непростительное, — он переводит взгляд на плачущего Кселарона, — ты используешь моего сына как оружие в своей личной войне. Пугаешь его своими криками.

Он протягивает руки и приказывает. Даже если бы я захотела, я наверно не смогла бы сопротивляться.

— Отдай мне ребёнка.

Кристард осторожно берёт малыша, его движения удивительно бережны для человека его комплекции и силы. Он укачивает Кселарона, и тот постепенно успокаивается, глядя на отца широко раскрытыми глазами.

— А теперь, — Кристард поднимает глаза на мать, — я прошу тебя покинуть мои покои. И не возвращаться, пока я сам не позову тебя.

— Ты не можешь… — начинает Майгара, но Кристард перебивает её.

— Могу. В этих стенах я лорд. Даже для тебя. Особенно после сегодняшнего.

Майгара стоит, дрожа от ярости и унижения. Её взгляд скользит по комнате, останавливаясь на мне. В её глазах такая ненависть, что я невольно делаю шаг назад.

— Ты ещё пожалеешь об этом, — шепчет она, обращаясь к сыну, но глядя на меня. — Когда правда выйдет наружу... когда ты увидишь её истинное лицо...

— Довольно, — голос Кристарда звучит устало. — Уходи.

Она ещё секунду стоит, затем резко разворачивается и выходит, хлопнув дверью так сильно, что с потолка падает кусочек штукатурки.

В комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь тихим сопением Кселарона, который, наконец, успокоился на руках отца.

Я стою, не зная, что сказать. В горле стоит ком. По щекам всё ещё текут слёзы, но я их уже не замечаю. Кристард смотрит на сына, осторожно поглаживая его по голове.

— Подойди, — говорит он наконец, не поднимая глаз. — Сядь рядом.

Я медленно преодолеваю расстояние между нами и сажусь на край кровати, сохраняя дистанцию. Боюсь спугнуть это хрупкое перемирие.

— Что-то происходит с тобой, – продолжает он. – Что-то, чего я не понимаю.

Я опускаю глаза. Он заметил. Конечно. Слишком внимательный, чтобы не отметить, что его жена теперь ведёт себя иначе.

Я смотрю на Кселарона, который полностью успокаивается на руках отца.

Момент истины. Что делать? Солгать? Сказать, что это просто взросление, перемена характера под влиянием новой роли матери и жены? Или…

А, к чёрту. Будь что будет!

— Ты прав, — слова вырываются, прежде чем я успеваю их обдумать. — Я изменилась. Потому что я... не совсем та Элена, за которую ты меня принимаешь. 

Сердце колотится так сильно, что, кажется, готово выпрыгнуть из груди. Слова признания повисают в воздухе между нами. Я только что открыла Кристарду всю правду – о том, что я не его Элена, что я попала в это тело из другого мира. Сжимаю кулаки, ожидая крика, обвинений, гнева.