Книга Роза, что Изменила Графа: История Попаданки, страница 82 – Виктория Павлова

Накинув халат, я направилась на кухню, но, дойдя до гостиной, услышала шум разбитой вазы и тихие ругательства у главного входа. Я сразу поняла, кому принадлежат эти проклятья, направленные к богам. И в подтверждение моим догадкам в гостиной появился Теодор. Его вид вызывал вопросы: рубашка была на половину расстегнута, волосы взъерошены, а весь облик кричал о какой-то болезненности. Но когда наши взгляды встретились, его лицо озарилось улыбкой.

— Я сплю? — спросил он, и я поняла по голосу быстрее, чем запах ударил в нос. Таренор был пьян.

— Нет, — тихо ответила я на его странный вопрос.

— Значит, ты спишь? — продолжал он, и мне показалось, что пора звать слуг и вызывать магическую дурку. Но все же я решила узнать, куда заведет этот странный разговор.

— Нет, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие.

— Тогда в чем мы сне, если ты стоишь передо мной в одном коротком халате? — произнес он, изучая меня взглядом. Я свела руки на груди и опустила взгляд вниз. Тонкий светлый халат едва прикрывал бедра, и, наверное, не стоило выходить в нем, но я надеялась, что все спят.

— Вообще-то, на мне не только халат, но и ночное платье. И тебя это вообще не касается, не смотри, — резко ответила я.

— А если мне хочется? — с вызовом произнес Теодор.

— Теодор, — предупреждающе произнесла я.

— Прости, — он отвел взгляд и прошел к креслу, усевшись и вытянув открытую руку в воздухе. Через мгновение он схватил из воздуха появившуюся бутылку с красной жидкостью, а рядом со мной на диван в следующее мгновение приземлилось аккуратно сложенное одеяло.

— Как ты это делаешь? — спросила я, усаживаясь с ногами на диван и укутываясь в одеяло.

— Я призыватель. Могу призвать все материальное, если точно знаю, где это находится, — ответил он с легкой гордостью.

— А людей? — поинтересовалась я.

— И их, но на это уходит больше сил, — сказал он, потянувшись к бутылке.

— Почему не пришел на ужин? — спросила я, пытаясь понять его поведение.

— Не смог, — ответил он, глядя на меня с легкой грустью.

— Почему? — настаивала я.

— Мне потребовалось больше времени, чтобы все обдумать, а мои запасы в этом доме, — он потряс бутылкой, — почти кончились.

— Ты оставил много вопросов. Объяснишься? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие.

— Тебе это не понравится, — ответил он, избегая моего взгляда.

— Пускай. Я устала ничего не понимать. Сначала Каспиан говорит одно, а потом делает совершенно противоположное. Потом все снова меняется, и мне надоело мучиться в догадках.

— Можно, перед тем как я тебе все расскажу, кое-что спрошу? — произнес он, наклонившись ближе.

— Хорошо, — согласилась я, хотя внутри меня нарастало беспокойство.

— Я тебе нравлюсь? — спросил он, его голос звучал серьезно.

— Я не понимаю тебя, — ответила я, чувствуя, как сердце забилось быстрее.

— Я нравлюсь тебе, Алисия? Все просто, — настаивал он, его глаза искали ответ.

— Теодор, я скоро выйду замуж за твоего брата. Это неуместно, — произнесла я, стараясь быть твердой.

— Ответь, — настаивал он, не отводя взгляда.

Все было на поверхности и казалось очевидным, но при этом так неправильно. Теодор был как ясный день — теплый и веселый. В такие дни хочется быть игривым, делать глупости, прыгать, отрываясь от земли в попытке коснуться солнечных лучей, купаться в озере нагишом и смеяться. В такие дни даже грусть воспринимается по-другому: теплый вечер обнимает и успокаивает, как мягкий плед, позволяя всплакнуть и отпустить все тревоги.