Книга Там, где цветут розы, страница 7 – Лера Виннер

Засмеяться, когда он подхватывает на руки.

Раскинуться перед ним на постели, позволяя ему смотреть и разглядывая его в ответ так смело.

Не стыдно, не страшно, только прирученное им пламя не дает дышать, иссушает весь воздух, заставляет хвататься за него так отчаянно.

Словно всю жизнь шла именно к этому.

Его жесткие темные волосы под рукой – так удобнее держаться за него, когда он без малейшего сомнения целует мое колено.

Так пылко. Так восхитительно.

Этой нерастраченной, но подаренной мне полностью нежности так много, что в ней остается лишь раствориться, забыть обо всем и просто наслаждаться – и ею, и возможностью ласкать его в ответ, узнавать, пробовать на вкус.

Снова задрожать, когда он все же касается так откровенно. Так, что краска заливает даже шею.

А Исмаэль смеется. Смотрит в лицо, и чудится, что даже в его зрачках теперь танцует наше пламя.

– Хочу, чтобы ты это запомнила.

– Мне кажется, теперь я понимаю.

– Что?

– Почему древние мастера так любили изображать человеческое тело.

Смеется, и я смеюсь вместе с ним, украдкой собираю с губ кончиком языка оставшийся на них привкус его губ.

– Думаешь, у меня совсем нет стыда?

– Думаю, что если бы я умел писать картины или ваять из камня, раз за разом изображал бы тебя.

Он говорит правду, говорит то, что чувствует, и я устало и счастливо улыбаюсь ему в ответ.

После, когда я отдыхала, мой князь все же встал, чтобы принести мне вина и опустить штору.

И ни к чему теперь стали ни рубашки, ни одеяло. Мне нравилось смотреть на него, изучать теперь уже не руками, а взглядом.

Мужское естество, пугающее многих женщин, а иным представляющееся отвратительным, показалось мне чем-то диковинным, но все же…

Бархатистая кожа под ладонью, тонкая и странно нежная для мужчины.

Уязвимое место. Символ щедрости и новой жизни. Обещание, что я никогда больше не останусь одна.

– Может статься, ты талантлив в другом.

– Ведьма все-таки что-то тебе сказала.

Он снова смеется, подпирает голову рукой, давая понять, что приготовился слушать.

А мне весело немного подразнить его, заставить теряться в догадках – снова, но теперь уже совсем иначе.

– Не стану рассказывать, чтобы ты не думал об этом.

– Но это было что-то хорошее? Что-то, что успокоило тебя?

Вот это уже – абсолютно всерьез. Он хочет знать, какие слова и доводы нашла та женщина, чтобы донести до меня то, что он пытался показать делом.

Придвигаюсь ближе, нежно касаюсь кончиками пальцев его лица.

– Она сказала, что мы с тобой были посланы друг другу, как награда. За твое горе, за мое унижение.

– Тебе разве была нужна ведьма, чтобы понять это?

Князь искренне удивлен, но ловит мое запястье, касается ладони губами.

При воспоминании о том, как совсем недавно почти кричала, когда он ласкал меня ими так бесстыдно, я все-таки заливаюсь краской. И тут же вижу хитрый огонек в его глазах.

Специально это сделал, заставил меня думать не о том.

– Ты!..

– Тебе разве не рассказывали, что живущие в столице князья все поголовно чудовищно распутны? И вас, как свою жену, княгиня Верена, я намерен с головой утянуть в пучину разврата.

Смеясь, перекатываюсь на спину, но Исмаэль не отпускает, тянется вслед за мной.

От тяжести его тела, от близости, от тепла ресницы становятся влажными, и глупая слеза катится по виску – от смеха, конечно же…