Книга Там, где цветут розы, страница 5 – Лера Виннер

– Неужели, ворожба на местных? Я слушал, что колдуньи творят её, чтобы люди не видели их лица.

– Она сказала, что у каждого своя правда. Каждый видит то, что хочет и может увидеть.

– А что еще она сказала тебе?

Он склоняется ближе, то ли пытаясь разглядеть что-то в моих глазах, то ли просто наслаждаясь моментом пьянящей близости.

Чудится, что мы оба вот-вот воспарим. Что стоит только захотеть и позволить себе, и надобность в словах отпадет вовсе – мы прекрасно поймем друг друга без них.

Такой стойкий и благородный князь все еще не смеет – боится поверить, боится спугнуть – и самое страшное я делаю за него.

Не пристало женщине, даже законной жене, предлагать самой, и все же подаюсь вперед, осторожно касаюсь его губ своими губами.

Кажется, что прыгнула в ледяную воду с обрыва – и жар, и холод ,и колени подгибаются от того, как близко мы друг к другу.

Пальцы Исмаэля сжимаются на моем плече крепче.

Он замирает, задерживает дыхание.

Ждет, что я убегу?

Хочет оттолкнуть?

Или, напротив, с трудом сдерживается от того, чтобы отпустить себя на волю?

– Верена…

Единожды попробовав обратиться ко мне на «ты» через неделю после свадьбы, он вернулся к привычному «вы» так стремительно и просто – понял, простил, не настоял.

Вот так просто, по имени, он тоже назвал меня впервые, и я вдруг поняла, что улыбаюсь – все еще смущенно, и губы дрожат, но искренне, легко, счастливо.

– Не имеет значения, что именно.

Ему уже и не нужен ответ.

В этой ли глухой и дождливой колдовской ночи дело, или в чем-то еще…

Просто чувствую, знаю: ему уже не нужны никакие ответы.

Нужен легкий травяной запах с моих волос. подтверждение собственного права погладить мою кожу кончиками пальцев – пока еще осторожно, давая шанс отступить.

Вторая его рука, до сих пор безвольно опущенная, ложится мне на спину, поднимается выше, и, ощущая это тепло через тонкое кружево, я почти задыхаюсь. Немного запрокидываю голову, чтобы продолжать смотреть ему в лицо.

Молчит.

Сказать снова нечего, да и незачем, когда кажется, что даже сердца бьются в такт.

Его первый… Нет, уже второй, если считать то первое прикосновение к моему плечу вечной… Не важно.

Этот поцелуй, теплый и легкий, приходится не в щеку, но чуть выше, под самым ухом.

Еще один – в подбородок.

За этим мягким и бережным теплом таится то самое пламя – танцует, извивается, разгорается ярче, предчувствуя, что его вот вот отпустят на свободу.

Испепелит или подарит жизнь?

Не хочу больше думать, не желаю сомневаться.

Не потому что она пообещала, а потому что рассказала мне, помогла облечь в слова чувства, которые меня пугали.

Вместо этого обвиваю шею своего – теперь точно своего! – князя, прижимаюсь к нему так крепко, как ни к кому не прижималась прежде, и с губ все же срывается короткий изумленный стон, когда его руки сжимаются на моей талии крепче.

Пламя не солгало. И в этом тоже она оказалась права.

Чистое, яркое, доброе, согревшее нас обоих, но не обжигающее, оно поселилось в его руках, волной горячей дрожи прокатилось по моему телу.

Исмаэль был так нежен, что мне хотелось плакать.

Первым делом он не сорвал с меня платье, но сбросил прямо на пол свой халат, позволил мне увидеть себя почти обнаженным. Рассмотреть очертания тела под рубашкой и вспыхнуть от неминуемого стыда.

Вот только коснуться его почему-то оказалось нестрашно.