Книга Наперегонки с ветром. Буря, страница 108 – Лера Виннер

Влажные дорожки ещё не сохли на щеках, но и торопиться мне было некуда, — до рассвета оставалось не меньше трёх часов, и судно качало так, что можно было просто продолжать лежать.

Мне показалось, что взгляд Кайла обжёг мне висок — чуть расфокусированный, недоуменный, настороженный от непонимания.

Этого в той каюте точно не было, и я открыла глаза, просыпаясь, а секунду спустя в нос ударил удушающий запах крови.

Его было так много, что он отдавался мутью в и без того ещё не прояснившейся со сна голове и характерным привкусом на губах.

Все мышцы в тела свело разом, и от боли я, застонала сквозь зубы дважды, прежде чем сумела щёлкнуть пальцами, зажигая свечи.

Пальцы были липкими, а когда вспыхнули три ровных и высоких огонька, я не сразу поняла, где нахожусь.

Это точно была моя спальня во Фьельдене, но тьма в ней стояла непроглядная, а кровью, от запаха которой плыло зрение, была залита вся постель.

Подушка, простынь, моя рубашка…

Это кровь уже засохла на ладонях, лице и бёдрах, стекла по губам и попала на язык.

Сердце пропустило удар, а потом забилось быстрее, потому что здесь, сейчас, сегодня, никаких ран на мне не было.

И лес, и тупая лошадь, и шальная пуля в животе, все случилось на самом деле. Было такой же правдой, как унизительные, глупые, отвратительно женские эгоистичные слезы в тесной каюте.

Но не сегодня.

Оперевшись рукой о тумбочку, я постаралась проигнорировать боль, от которой скручивало пополам, и встать, но колено подломилось, и падение вышло отвратительно неловким.

Онемение непросто никуда не девалось, к нему прибавились судороги. Спазм прошел по горлу, и в глазах потемнело.

«Ну что, сука, теперь поговорим?», — на этот раз голос был откровенно издевательским.

Хватая губами воздух, я не могла ответить ему вслух, но именно в этот момент поняла что-то важное.

Что-то, что тут же упустила, потому что должна была сосредоточиться на другом.

Пальцы скрючивались и не слушались, и я, застонала снова, чтобы прижать средний к указательному и вывести прямо на полу один из тех знаков, которыми пользовалась редко.

Получилось смазано.

Могло не получиться вообще.

Но голос издал невнятное шипение, и ощущение присутствия пропало.

Вместе с ним одномоментно ушла и боль, но на смену ей пришла дрожь и шальной испуг за собственные суставы. Если хоть хоть один окажется выбит, в таком состоянии мне придётся возиться с этим до утра.

Я не могла подняться, от запаха крови начинало мутить, а дрожь нарастала.

— Кайл…

Вместо нормального голоса из горла вырвалось придушенное тонкое шипение.

Как в том сне, когда сущность, притворившаяся им, пыталась увести меня в тот лес, где были и пуля, и лошадь, и пятеро убитых мной одержимых разбойников, один из которых меня всё же достал.

Так глупо — умея убивать и изгонять, звать на помощь, сидя на полу в собственной крови.

Что если его вообще нет дома?

Он ведь сказал, что может не вернуться до утра.

Всё это пронеслось в уме мгновенно, но ни снова попробовать встать, ни испугаться того, что не чувствую совсем ничего ниже поясницы, я не успела.

Дверь распахнулась, почти ударилась о стоящий за ней шкаф.

Кайл замер на пороге, заспанный и, кажется, злой как сам Нечистый.

Он пытался рассмотреть.

Зрение ещё плыло, и я не готова была поручиться, что вообще поняла его реакцию, но секунду спустя он прошёл вперёд, взял меня за плечи и вздернул на ноги.