Книга Наперегонки с ветром. Буря, страница 95 – Лера Виннер

Он вернул этот недопоцелуй через тонкую ткань рубашки, коснулся чуть выше лопатки и перенёс вес на другую руку, чтобы можно было начать двигаться чуть резче.

Так, чтобы горло у меня обожгло на вдохе.

Это могло длиться всего несколько минут или целую вечность — я потеряла счёт времени, равно как и ориентацию в пространстве.

Был только он, этот безумный жар внутри и неторопливая утренняя почти что нежность.

Что-то из тех времён, когда мы могли потянуться друг к другу, не отдавая себе отчета.

В этом уютном и ласковом безвременьи не было ни неловко, ни больно. Только так, как должно было, — хорошо, неторопливо. Так, словно мы не были ограничены ничем, кроме собственного вдохновения.

То, как сильно он был сосредоточен на мне.

То, как безоглядно позволял себе расслабиться.

Спокойная уверенность, с которой я могла вытянуться под ним, немного меняя угол, делая и без того предельно тесный контакт ещё теснее.

Всё это в совокупности и каждое в отдельности расходилось по телу второй волной удовольствия, а Кайл продолжал двигаться так, что мне уже приходилось кусать губы.

Зная, что сейчас он точно не остановится, я всё равно пыталась растянуть момент, продлить его настолько, насколько удастся, чтобы впитать кожей.

Этих попыток, заведомо безнадёжных, хватило ненадолго, потому что сейчас не было ни игры, ни вечной попытки испытать друг друга на прочность, хотя обычно подобное разгоняло кровь нам обоим.

Были только мы, без оговорок и недомолвок, и так приятно оказалось просто позволить ему вести.

Стоило мне полностью отпустить себя, и очень скоро и без того тусклый свет померк окончательно, но лишь для того, чтобы вспыхнуть через секунду необычайно ярко.

В следующий раз я открыла глаза, когда через задернутые шторы мне на лицо упал луч жидкого октябрьского солнца.

Ночью я отчётливо видела Кайла. На полу и стенах лежали лунные блики, а за окном качался лес — сделав так, чтобы Альфреда непременно нашли, он не оставил лес без присмотра.

Либо оставил тому возможность смотреть на себя в знак признательности за оказанную помощь.

Теперь же я проснулась одна, и, резко сев на постели, посмотрела по сторонам.

Кайла не было, но утро оказалось не безнадёжно поздним.

Завернув в свою спальню за халатом, я почти сбежала по лестнице, надеясь перехватить его прежде, чем он уйдёт в банк.

После того, что было на рассвете, я чувствовала себя почти невесомой, и даже лестница показалась не такой крутой.

Я уже собралась позвать по имени, когда до меня донеслись голоса.

Дверь в кабинет осталась открыта. Кайл, уже полностью одетый и до отвращения бодрый, стоял у книжного шкафа, а в кресле для посетителей расположился Габриэль.

Он сидел, свободно и с удовольствием вытянув ноги, и хотя в это позе не было ни фамильярности, ни вызова, чувствовалось, что ему здесь комфортно.

— Доброе утро, — я остановилась на пороге, потому что, несмотря на утреннюю свежесть, радостным ни один из них не выглядел.

— Доброе, — Кайл прошёл к столу, кивнув мне коротко, но без подчеркнутого внимания.

Доктор Беккет же вскочил и отвесил короткий старомодный поклон:

— Леди Элисон.

За долю секунды его взгляд метнулся от моих губ по шее вниз, к завязанному на два узла поясу, и обратно.

— Доктор поспешил к нам с новостями, — опустившись в своё кресло, Кайл кивком предложил мне диван. — Кофе?