Книга Наперегонки с ветром. Идеальный шторм, страница 107 – Лера Виннер

Теперь стало можно стянуть с него рубашку – неловко и медленно, потому что руки дрожали.

Не больно и не оставляя следа, но сжать зубами так удачно оказавшийся в зоне досягаемости сосок – просто чтобы прикосновение чувствовалось острее.

Чулки сползли, и первым моим чувством стало раздражение на них.

Коротко и пьяно, но так многообещающе улыбнувшись, Кайл снова с пугающей точностью скопировал чужое прикосновение, проведя ладонью по моей ноге до бедра и обратно, снял левый с таким спокойствием, что мне сделалось не по себе.

Мы в самом деле еще даже не начинали, хотя в груди уже было так благословенно пусто.

Как если бы я наконец прокричалась всласть, долго-долго не имея возможности это сделать.

Одного ослепительного и обескураживающего раза оказалось мало, чтобы забыть и оставить безо внимания.

Я вздрогнула от предвкушения и тянущего тепла, разлившегося внизу живота. Смехотворно и почти нереально быстро. А он тем временем избавился ото второго чулка и медленно повел раскрытыми ладонями выше. Заставляя выгнуться и забыть обо всем, чего я хотела или опасалась не так давно.

Когда рубашка полетела вслед за его одеждой прямо на пол, я первым делом потянула его обратно – без изысков, без полутонов и уже без отчаянной спешки, но абсолютно однозначно.

Волна мурашек по еще не остывшей коже была всего лишь реакцией, потому что, – глупость или нет, – это вдруг оказалось больше, чем просто снять все, что на мне было.

Кайл продолжал смотреть в глаза, – как будто испытывал или пытался таким образом наказать, заставить потеряться, выбить иллюзорную почву из-под ног. Не зажмурился, даже целуя, и я сжала его бедра коленями, приглашая, поощряя.

– Иди ко мне.

Не было нужды говорить вслух, переступая последнюю границу, вытаскивая на свет давно похороненную в памяти старую фразу.

Почти что кодовое слово, неизбежно и однозначно трактуемое как то самое «Ты мне нужен», произнести которое казалось мне смерти подобно.

Много больше, чем просто физическое желание.

Потребность в близости, в миллиарды раз превосходящей физическую.

Второй поцелуй оказался мягче, до вставшего в горле кома нежным.

Он был не просто рядом, а всем своим существом настроен на меня. Гладил неспешно, как если бы вспоминал и привыкал заново.

Такие моменты были на вес золота, и в том клятом прошлом их было бесконечно много, – он чувствовал меня, а я его, и это удовольствием передавалось от одного к другому и обратно, многократно усиливаясь, становясь особенно темным. Или наоборот, непривычно легким и радостным.

Неодолимая сила крови и добровольного согласия.

Искреннего желания, воспламеняющего кровь и почти пугающего, заставляющего чувствовать себя так, словно вышла на мороз голой.

Сейчас он был целиком и полностью моим, – как в тот момент, когда вломился ко мне после моего забега через пылающее поле.

Ни посторонних людей, ни уязвленной гордости, не отравляющей каждый вздох памяти, – ничего не осталось.

Мне всегда нравилось, как он улыбался в нашей общей постели, – как никогда и никому кроме, – но сейчас Кайл был убийственно серьёзен.

Не решал в процессе, нужно ли ему всё это, не думал о сторонних вещах.

Просто точно так же даже не хотел касаться, – только слиться в одно целое и оставить нюансы на потом.

Теперь уже глупо стало отрицать, что всё ещё успеется.