Книга Старая жена, или Развод с драконом, страница 85 – София Руд

— Вы верно думаете, госпожа. Я бы очень хотел, чтобы вы продолжили свое дело… Но также понимаю: правы те, кто говорят, что ваша жизнь не менее ценна, чем те жизни, что вы спасаете, рискуя собой и своим положением. Уж точно ценнее моей, если вспомнить количество прожитых лет, — грустно говорит он, а затем, кивнув на прощание и попросив потратить «мешочек» с умом, медленно выходит в коридор, где его уже ожидает та четверка охранников.

Минута, вторая, пятая, дом пустеет медленно, а я отчего-то хочу сохранить в памяти этот добрый и благодарный взгляд старика, его печальную и в то же время светлую улыбку, а потом долго смотрю вслед уезжающей карете и всадникам, пока они не превращаются в подобие луны и звезд на небе — такие крохотные.

Тихо, с какой-то легкой грустью на сердце возвращаюсь в дом, который по словам лекаря мы можем использовать еще в течение нескольких дней, и понимаю, что во взгляде старика точно было что-то еще.

Что-то, чему я не придала значения вовремя. А теперь вот все решаю, уж не надоумил его кто-то сунуть мне мешок и сказать бросить свое дело? Кто-то вроде лорда Кайрона, чью энергию я отчасти уловила в момент, когда пришла в комнату больного.

Туда и стремлюсь вернуться, даже влетаю и вновь осматриваю все, что можно. Энергии уже нет, а вот штора у того самого окна, на которое на секунду покосился Дайм, немного сдвинута. Значит, не показалось? Значит, этот дракон все еще где-то рядом? Или… Не он?! Ведь аура была и знакомой одновременно, и нет…

Голова начинает трещать от мыслей, как вдруг раздается громкий крик наставника Бартона.

— Леди Оливия! Оливия! Сюда!

Тут же срываюсь с места и спешу на голос, который доносится с улицы. Оттуда доносятся еще голоса.

Уже успеваю себе придумать, что наставник мог оступиться и упасть, или кому-то стало плохо, но, выбежав на крыльцо, застываю с четким осознанием, что дело вообще не в наставнике, а я совершенно недооценила проблему. Вот это поворот…

Выхожу на крыльцо и замираю, обнаружив чуть ли не дюжину человек, две телеги и еще и тачка, такая, в какой обычно сухую траву или навоз возят по полям.

— Что происходит? — Спешу к Бартону, а он в свою очередь неспешно, в силу возраста, шагает ко мне.

— Родственники привезли больных из портовой деревни, что в трех часах отсюда, — сообщает мне, и лишь сейчас я замечаю, что там на телеге лежат двое мужчин самых разных возрастов. И еще женщина-крестьянка лет сорока. Она сидит в отдельной телеге, пошатываясь и едва не падая, но ее всякий раз подхватывает девчонка помоложе — то ли дочь, то ли сестра.

— Это семья? — тут же спрашиваю я, ибо приехали они все разом, а значимость родства и постоянного нахождения в узком кругу сразу сужает круг поиска болезни.

— Нет, они просто больны и объединились, чтобы доехать сюда. Одного его родные даже забрали из лекарни, леди Оливия. Говорят, там ему не смогли помочь, — сообщает лекарь, а я в это время, как в замедленном кино, перевожу взгляд с него на силуэты. Вечер сгущает краски слишком стремительно, и фигуры кажутся совсем темными, но уставшие тревожные лица незнакомцев я вижу, как и едва горящую надежду в их глазах.

— Что скажете, леди Оливия? — тихо спрашивает меня наставник, а у меня отчего-то ком в горле застрял и никак не сглатывается.