Книга Порочные идеалы, страница 153 – Элвин Гамильтон

Она действовала быстро. Рука следовала за мыслью, вычерчивая схему зачарования настолько аккуратно, насколько это было возможно в такой обстановке. Зачарованная брошь, оставшаяся у Лотти, могла в любой момент перегреться, пока Нора выцарапывала схему на металле.

– Нора, – позвала Лотти, – она трескается.

– Еще чуть-чуть, – отозвалась Нора. Она уже давным-давно не имела дела с люстром. Если все сделать правильно, он должен дезактивировать любую магию в радиусе полутора километров.

Вдруг раздался крик. Лотти выронила брошь, и та разлетелась на сверкающие металлические осколки.

Вместе с ней разбился и щит.

Мужчина в волчьей маске направил оружие в голову Норе.

Она посмотрела ему в глаза, а потом чуть сдвинула крышку шейкера. Совместила вырезанные на металле линии.

Люстр активировался, выпустив ударную волну.

Щелкнул спусковой крючок.

Оружие гримов вышло из строя.

Вместе с ним погас и свет.

Тайный зал погрузился во тьму.

Аугусту доводилось бывать в изоляторе.

В детстве он навещал здесь отца, прежде чем тот окончательно порвал с преступностью. Позднее его самого несколько раз арестовывали. Чаще всего за то, что он в погоне за хорошей статьей перелезал через полицейские ограждения или проникал туда, где ему были не рады. Выплатив залог – или взятку, – Аугуст через несколько часов оказывался на свободе. Хотя как-то раз он остался в изоляторе на ночь. Той зимой они с матерью не смогли заплатить за отопление в квартире. А изолятор располагался в 3-м круге, и спать там было гораздо теплее.

Но вот тюрьма…

К аресту по подозрению в убийстве копы относились куда серьезней.

Аугуст раз за разом твердил им правду. Что он просто наткнулся на тело. Откровенно говоря, на их месте он бы и сам себе не поверил. На пятый раз копы спросили, может ли кто-то подтвердить, что он пришел туда из-за расследования, а не ради убийства.

– Конечно, спросите Онору Хольцфалль.

Кажется, за это его и отправили в тюрьму Уирр. И кто-то еще жаловался на медлительность правосудия?

Сидя в полицейском фургоне, Аугуст чувствовал, как с каждым кварталом ему становится все более не по себе. Близился закат, но на улицах все еще было много народу, несмотря на воксы, оглашавшие напоминания о комендантском часе. Казалось, вот-вот произойдет что-то опасное.

Фургон остановился. Полицейский распахнул заднюю дверцу, но его глаза встревоженно бегали туда-сюда. Он повел Аугуста к серому зданию тюрьмы, которое пялилось на них сотней зарешеченных окон. Вскоре полицейский оставил его в комнате ожидания и куда-то ушел.

И вот Аугуст сидел и ждал, пока небо за окном постепенно темнело.

По закону ему разрешалось отправить одно письмо. Сообщить кому-то, где он оказался. Следовало написать матери. Или редактору. Хотя его подмывало написать Норе. Может, она посоветовала бы хорошего адвоката.

Аугуст прижался затылком к стене. Его мысли снова вернулись к расследованию. Оно манило его даже здесь и сейчас.

Они и раньше оказывались в тупике, но этот казался особенно безвыходным. И не только из-за мертвеца. Аугуста терзало подозрение, что офицер Юджин Кнапп не случайно был убит спустя считаные часы после того, как Оскар Уоллен выдал его имя.

Аугуст размышлял, не подремать ли немного, когда в комнате вдруг погас свет.

Сначала он подумал, что лампочка на потолке просто перегорела. Но темнота была слишком непроницаемой. Вдалеке кто-то закричал. Такая паника указывала на неполадки с энергосетью. Он поднялся на ноги и выглянул в зарешеченное окошко.