Книга Порочные идеалы, страница 2 – Элвин Гамильтон

Однако Нора больше не была Наследницей Хольцфалль. Строго говоря, этот титул никогда ей не принадлежал, что бы там ни писали в газетах. Она была лишь наследницей Наследницы. Но теперь Наследницы не стало, и никто не мог с уверенностью сказать, что Нора однажды займет место главы семьи. Она оставалась лишь одной из внучек Мерси Хольцфалль.

И ни один человек во всем Вальштаде, как бы богат он ни был, не посмел бы заставить Мерси Хольцфалль ждать. Даже Нора.

Особенно Нора.

А уж в первый день Испытаний Веритас – тем более.

Часы над банком на Бауэр-стрит показывали без десяти.

Нора как раз успевала.

Конечно, в идеале она пришла бы не только вовремя, но еще и обутая. Впрочем, вопреки мнению газетчиков, Норе порой тоже приходилось мириться с неизбежным.

Сегодня было равноденствие. Якобы первый день весны – хотя прохлада, по мнению Норы, стояла совсем не весенняя. Сегодня день и ночь были равны. И даже сейчас в городе, освещенном магимех-лампочками, равноденствие по-прежнему обладало силой.

Дважды в год бессмертный хульдрекалл по своей воле выходил из леса. Если не обратиться к хульдрекаллу с просьбой о Веритас сегодня, испытания придется отложить до первого дня осени.

«Не ходи в лес, дитя, – вспомнились Норе слова из старой сказки. – Там подстерегают опасности, которые тебе пока не одолеть».

Само собой, газеты не преминули высказать свое мнение о таких скорых испытаниях:

Некоторые притворно жалели Нору:

Но, как и обычно, Нора была согласна с бабушкой, а не с журналистами. Чем раньше пройдут испытания, тем скорее она займет свое законное место.

И потому сегодня Мерси Хольцфалль, матриарх семьи на протяжении вот уже трех десятилетий, спросит у хульдрекалла, кто из внучек достоин занять ее место.

Этому ритуалу уже сотни лет.

Его проводило одно поколение за другим.

Он укреплял узы крови, традиций и древних обетов.

И все же Нора не удивилась бы, реши бабушка дисквалифицировать ее за минутное опоздание на завтрак.

Нора свернула на Кениг-стрит в тот самый момент, когда со скрежетом поднялась металлическая решетка на газетном киоске. Владелец киоска принялся разрезать бечевку на толстых пачках утренних газет и раскладывать их заголовками вверх между упаковками с жевательной резинкой, сигаретами и мелкими зачарованными безделушками.

На глаза Норе попалась передовица «Вестника Вальштада». Фотография на первой полосе была сделана всего несколько часов назад. На ней Нора сидела за маленьким столиком в «Риксе» и смеялась, запрокинув голову. В одной руке у нее покачивался фужер с шампанским, а другая лежала на плече Фредди Лётце, будто показывая: «Ох, Фредди, какой же ты забавный». На пальце сверкал бриллиант размером с вишню, а одна из лямок блестящего платья сползла, бесстыдно обнажая кожу. Нора машинально поправила эту самую лямку. Ей стоило больших усилий выглядеть столь беззаботной. Напечатанный свежими чернилами заголовок гласил:

Нора замерла в ожидании пьянящей эйфории, которую всегда испытывала при виде своего лица на первых полосах. Но на этот раз, под лучами холодного утреннего солнца, она была трезва как никогда.