Книга Порочные идеалы, страница 5 – Элвин Гамильтон

Монахиня с лошадиным лицом хмуро смотрела на нее с края ямы, озаренная лучами восходящего солнца. Казалось, само присутствие Лотти глубоко ее возмущало. Будто не она сама швырнула ее в яму.

Лотти не встала. Вместо этого она прижала ладони к глазам. Она не знала, сколько часов провела во сне, а сколько пролежала с закрытыми глазами, надеясь уснуть. Яма с ее ледяным каменным дном и несмолкающими голосами мертвых не очень-то способствовала отдыху. И если судить по числу трапез, которые ей приносили один раз в день, эта ночь в яме была шестой.

А ей предстояло провести здесь семь ночей.

Семь ночей в наказание за дерзость сестре Бригитте.

Для сестер Благословенного Шиповника семерка была священным числом.

На том месте, где теперь стоял монастырь, некогда высилась башня бессмертного бергсры^[1]. Несколько тысяч лет назад бергсра приютил в башне юную принцессу, бежавшую от замужества с жестоким принцем. Воины принца семь дней осаждали башню, пытаясь вернуть беглянку. Семь дней бессмертный бергсра и принцесса наблюдали, как глупые смертные пытались проломить стены башни своими глупыми человеческими орудиями.

Через семь дней его терпение иссякло.

Бессмертный окружил башню густыми зарослями шиповника. Колючие ветви схватили нападающих, пронзили их шипами и оплели стеблями. Еще семь дней звучали стоны умирающих, но принцесса заглушала их игрой на арфе. В этой башне, навеки окруженной кустарником и телами, бергсра и принцесса счастливо прожили много лет.

Пока наконец ее жизнь не подошла к концу и бергсра не покинул башню – ветшающий памятник его любви к смертной.

Теперь от башни осталась лишь яма в зарослях неискоренимого шиповника, полная голосами мертвых.

Я повинуюсь моей клятве.

Лотти постаралась отогнать голос.

– С какой стати мне вставать? – Она не сдвинулась с места. Не показала, как отчаянно ей хотелось оказаться подальше от ямы и ее голосов. Бергсре Благословенного Шиповника было неведомо милосердие. Это, как успела уяснить Лотти, роднило его с настоятельницей ордена его имени. А значит, наказание окончилось на день раньше по другой причине.

– С той, что я тебе приказываю, – отрезала сестра Бригитта. – А покорность – добродетель, которую должны усвоить все недостойные.

«Недостойные». Казалось бы, спустя шестнадцать лет это слово уже не должно ее ранить.

– К тому же ты прохлаждаешься здесь уже несколько дней, пока мои святые сестры выбиваются из сил, готовясь к фестивалю.

Ах вот оно что.

– Значит, ты выпускаешь меня на день раньше, чтобы не марать свои святые руки, а заставить меня таскать тяжести с холма.

Святые сестры были единственными, чьих мыслей Лотти не слышала. Сестра Доротея, бывшая настоятельница, говорила, что проклятие Лотти – слышать порочные мысли. А сестры ордена посвятили жизнь служению бессмертным и тем самым очистились от пороков. Но Лотти и так знала, о чем думает сестра Бригитта. Ее выдало на миг дрогнувшее лицо, и Лотти ощутила яростный жар удовлетворения, хоть и понимала, что за эту дерзость тоже придется заплатить.

– Поразительно, – неспешно произнесла сестра Бригитта, развязывая пояс, сплетенный из тонких ветвей шиповника, – что нежеланная дочь, получившая от матери лишь проклятие, ничуть не ценит оказанную ей доброту. Тебе не помешало бы научиться смирению.