Книга Порочные идеалы, страница 20 – Элвин Гамильтон

За столом повисло молчание. Они знали, что им предстоит сделать. За этим их и позвали. Чтобы привязать к топору свою магию и согласиться отдать ее победительнице.

Крупная ставка и колоссальный приз.

Показная храбрость Модести куда-то подевалась. Язвительность Констанс и Клеменси тоже исчезла без следа.

Нора резко встала. Ножки стула с визгом проскрежетали по полу гостиной.

Колебаться имело смысл только в том случае, если Нора сомневалась в своей победе.

За тысячу лет топор не затупился. Лезвие было достаточно острым, чтобы Нора смогла порезать об него большой палец. Она ощутила, как движется магия в ее крови, цепляясь за топор. Будто невидимая нить, обвившаяся вокруг лезвия. Чары дернули ее магию, словно готовясь распустить ее и вытянуть из Норы. Но пока было рано. Сначала должна была завершиться игра.

Следующей встала Модести, не желавшая никому уступать. За ней – Констанс и, наконец, Клеменси.

И вот все четверо стояли за столом лицом друг к другу. Топор выпил их кровь, не позволив ни единой капле упасть на безупречную скатерть Мерси Хольцфалль.

Наконец бабушка взялась за топор рукой в перчатке, вытащив его из стола и запечатав чары. Магия топора будет дремать, пока одна из них не найдет его в лесу. Как только топора коснется рука смертного, магия проигравших размотается и покинет их, оставив после себя лишь пустую катушку, а Наследница вдруг обретет в четыре раза больше сил, чем было у нее при рождении.

А заодно получит и магию, копившуюся в семье много поколений.

За изысканно накрытым столом воцарилась многозначительная тишина. Они пришли сюда кузинами, а уйдут соперницами.

– А теперь… – Мерси Хольцфалль накрыла древний топор салфеткой, а слуги начали вносить в комнату еду. – Онора, не объяснишь ли, почему ты так вырядилась к завтраку?

– Я? – Нора села и подчеркнуто беспечно взяла булочку с подноса. – По-моему, это все остальные недостаточно приоделись.

На то, чтобы засеять поля Гельда, у работников ушло две недели. Лотти же посеяла семена сплетен среди деревенских жительниц всего за два часа.

Сигрид Штраусс она нашептала, что Эстель целовалась за пекарней с сезонным работником. Эльзи Гент рассказала про деньги, которые Эстель стащила у отца, чтобы уехать в город. Монахини всегда твердили, что сплетни – дурная привычка. Но Лотти делала это ради самой Эстель.

Все знали, что случалось с деревенскими девочками, сбегавшими в большой город. Те, кто поудачливей, возвращались домой, поджав хвосты. А те, кому везло меньше…

Когда слухи дошли до отца Эстель, Лотти тут же об этом узнала. Как и вся деревня. Мистер Хен ураганом промчался по площади к кучке рабочих, раскуривавших сигарету. Он не отличался мощью, но на его стороне были гнев и внезапность. Одним яростным движением он прижал Конрада к окну пекарни. А затем, не дав молодому человеку опомниться, выудил из его кармана кошелек.

– Вор! – выкрикнул мистер Хен, поднимая находку над головой. На шум начали оборачиваться. – Городские отбросы! Все вы – мошенники и проходимцы! – Похоже, Лотти и Эстель ошибались: мистер Хен все же умел ругаться.

– Ничего я не крал, – громко возразил Конрад и с ухмылкой поднял руки, изображая оскорбленную невинность. – Ваша дочь сама мне отдала.

Мистер Хен снова бросился на Конрада, но другие жители Гельда встали между ними, не давая чужаку сдвинуться с места.