Книга Порочные идеалы, страница 22 – Элвин Гамильтон

Но далеко уйти не успел.

Лотти даже не уловила движений мужчины в сером. Она увидела только результат. Конрад прорвался сквозь толпу и попытался его оттолкнуть. В следующий миг Конрад уже лежал без сознания на земле, а мужчина в сером держал кошелек.

– Отличная работа, Бенедикт. – Мужчина в котелке откашлялся. – Так вот, мы ищем…

– А ну отдайте. – Мистер Хен протиснулся через толпу, вновь прерывая мужчину в котелке. – Это мое.

Мужчине в сером дублете, Бенедикт, молча протянул мистеру Хену кошелек. Эстель попыталась выбежать вперед, но отец перехватил ее, не обращая внимания на крики о том, что Конрад невиновен, что она его любит.

– Как я говорил… – Мужчина в котелке повысил голос. Эстель билась в отцовских руках, и Лотти поспешила к ней, чтобы увести. Мужчина в котелке, кажется, готов был взорваться, если его снова перебьют. – Мы ищем…

– Ее. – На этот раз его прервал Бенедикт, низким и уверенным голосом. Он смотрел прямо на Лотти. – Нам нужна она.

Лотти тут же выпустила Эстель. Он наверняка имел в виду ее.

Но его взгляд по-прежнему был устремлен на Лотти.

– Я ничего не делала, – вырвалось у нее. Все больше и больше людей поворачивались к ней. Незнакомцы проигнорировали ее слова.

– Ты уверен, Бенедикт? – Мужчина в котелке посмотрел на нее с той же легкой брезгливостью, что и на грязь на обуви. Лотти прекрасно знала, что он видит. Она была одета в поношенную одежду не по размеру, ее босые ноги были покрыты следами от ударов и перепачканы, и она едва ли могла чем-то заинтересовать мужчин в таком роскошном автомобиле.

– Я уверен. – Бенедикт ни на секунду не сводил с нее глаз. – Она выглядит точь-в-точь как ее мать в этом возрасте.

Ее мать.

Одного этого слова хватило, чтобы Лотти забыла обо всем остальном. О боли в избитых ногах. О холоде, пронизывающем до мозга костей. О синяках, покрытых грязью.

В сказках мать, вынужденная бросить ребенка, всегда оставляла ему что-нибудь на память. Чтобы ребенок знал, что его любят, и чтобы в конце они смогли встретиться. У Лотти не было ничего от матери, но она все равно думала о ней снова и снова, будто тыкала языком пустую лунку из-под зуба, пока боль не становилась нестерпимой.

В конце концов, потеряв последние молочные зубы, она смирилась с истиной. Мать оставила ее не из-за прихоти злого короля или ревнивого бессмертного. Она была просто женщиной, которой не нужна была дочь.

И, в отличие от сказочных матерей, она никогда не вернется.

– Вы знали мою мать? – Лотти шагнула к Бенедикту, позабыв про Эстель и Конрада.

– Я знаю твою мать. – Бенедикт опустился перед ней на колено, словно рыцарь перед дамой. Ее мать жива. Рана, которую она раз за разом бередила в детстве, вдруг открылась вновь. – Она прислала меня за тобой.

Бенедикт положил руку ей на плечо. Кажется, он говорил что-то еще – его губы шевелились. Но Лотти больше не слышала ни слова. Она прислушивалась к его мыслям. А думал он о девушке со светлыми волосами, похожей на Лотти как две капли воды. Только вместо неказистых обносков она была одета в меха и жемчуг. Этот образ сопровождался чувством преданности, таким сильным, какого Лотти еще никогда не ощущала. Стремлением защитить. Отчаянием от мысли, что ему это не удалось. И одновременно уверенностью, что ее дочь он не подведет. Все эти эмоции захлестнули Лотти с головой.