Книга Порочные идеалы, страница 25 – Элвин Гамильтон

Все камеры тут же нацелились на нее. Нора по привычке попыталась активировать зачарованную брошь, чтобы защитить глаза от ярких вспышек, а потом вспомнила, что та осталась на белой меховой накидке.

Пока Нора шла к автомобилю, репортеры наперебой выкрикивали вопросы. На те, что ей удавалось расслышать, она легко давала уклончивые ответы.

– Нора, кого ты считаешь самой опасной соперницей?

– Вы намекаете, что я не воплощение всех семейных добродетелей? Как невежливо!

– Нора, почему ты не пришла вчера на премьеру Модести?

– Та киношка про кораблекрушение? Меня укачивает от одного вида лодок. Я не хотела рисковать, хотя с удовольствием полюбовалась бы, как тонет моя кузина.

Репортеры рассмеялись, и Нора с удовлетворением отметила промелькнувшее на лице Модести раздражение. Она не могла отреагировать на людях, чтобы не прослыть в газетах чересчур обидчивой.

Нора пробиралась к автомобилю через толпу, стараясь не щуриться из-за ярких вспышек. Тетя Грейс всегда говорила, что от этого появляются морщинки.

А потом… Что-то справа привлекло ее внимание. Что-то неправильное посреди толпы, тут же исчезнувшее вновь за спинами фотографов. Уставший разум не сразу осознал, что же именно показалось неправильным.

Неподвижность, сообразила Нора. Маленький островок неподвижности посреди сутолоки. Пока репортеры с камерами расталкивали друг друга локтями, один человек среди них стоял неподвижно. Единственный, кто не пытался приблизиться к Оноре Хольцфалль.

На миг толпа вновь разомкнула свои ряды, и Нора успела разглядеть золотистую маску в форме волчьей морды.

По спине пробежал холодок.

И вдруг она осознала, что они повсюду. Вспышки камер озарили сразу полдюжины золотых рычащих масок. Они преследовали ее в этом скоплении людей.

За ней пришли гримы.

Прекрасно, только этого ей не хватало.

Гримы появились некоторое время назад, но прозвище это газеты дали им совсем недавно.

Раньше они называли себя Народно-эгалитарной партией. Язык сломать можно. Нора так и не поняла, зачем называть себя «партией», когда у вас нет ни политической власти, ни брачных перспектив.

В прежние годы они состояли из кучки безмозглых идеалистов в поношенном тряпье, обличавших пороки богачей. Призывали к забастовкам на фабриках, но добивались лишь собственного увольнения. На места тех, кто не хотел работать, всегда находилось полно желающих.

На каждых выборах Народно-эгалитарная партия раздавала абстрактные обещания «реформ» и «перемен» и проводила кампанию под громкими лозунгами вроде «Магия и деньги для всех!». Даже в детстве это казалось Норе полной бессмыслицей. «Для всех», рассуждала она, значит, и для богачей тоже. Богатые станут богаче, а бедные по сравнению с ними останутся бедны.

А потом, около года назад, начались разговоры о ком-то новом.

Он пришел откуда-то из сельской местности, хотя никто не мог сказать, откуда именно. Для городских жителей одна деревня мало отличалась от другой. Раньше он был фермером, жил с женой и детьми. Но однажды Хольцфалли без предупреждения подняли арендную плату за пользование землей. Он не смог заплатить, так что его вместе с семьей посреди зимы бросили на съедение волкам. В буквальном смысле. Оголодавшая стая преследовала их по пятам, пока они пытались добраться до соседней деревни. Его жена, новорожденная дочь и малолетний сын погибли. Выжил он один. Терять ему было больше нечего, и он пришел в город в поисках возмездия.