Книга Порочные идеалы, страница 28 – Элвин Гамильтон

Но, откажись она, Тео поднимет ее и посадит в машину сам.

Наконец, едва заметно кивнув, Нора подчинилась.

Они прошли сквозь толпу журналистов. Тео пытался ее загородить, хотя сама Нора им улыбалась. Напоследок она помахала камерам, и дверца машины захлопнулась. Зачарованные стекла скрыли ее от чужих глаз.

Машина тронулась с места, и через несколько секунд толпа осталась позади.

Внутри было тихо.

Аларик и Тео знали ее лучше, чем кто бы то ни было.

Они были почти как старшие братья, оберегавшие ее от неприятностей, а она защищала их от бесцеремонных требований Модести и тети Пейшенс. Она играла с ними чаще, чем с собственными кузинами.

Кроме того, им уже доводилось вместе скорбеть.

Отец Тео и Аларика был за рулем машины, в которой ехал отец Норы, когда в них врезался молоковоз. Они оба погибли.

Но на этот раз Нора не представляла, что сказать Тео. Он был неразрывно связан с Алариком.

Ее грызло чувство вины. Аларик погиб, защищая ее мать.

Потом вина сменилась гневом. Мать погибла, потому что брат Тео не смог ее защитить.

– Ты не пострадала? – Тео еще никогда не говорил таким формальным тоном.

– Вино было крайне дешевое, – сказала Нора. – Но мне встречалось и похуже.

Тео не отреагировал на шутку. Его взгляд был устремлен вперед, на дорогу.

– Я полночи тебя искал.

Я тебя об этом не просила, хотела было сказать Нора. Но это прозвучало бы глупо. Его никто не просил. Ему приказали.

– Значит, нам обоим нужно отоспаться.

Они направлялись за запад, к пустому пентхаусу на Силвер-стрит. Нора прислонила голову к окну. На сиденье рядом покоилась стопка газет. Ее взгляд вновь упал на фотографию в «Рупоре». Ту, где ее мать лежала в луже крови в переулке.

На глаза у Норы вдруг навернулись слезы. Все из-за выпитого ночью шампанского, убеждала она себя. Мать всегда говорила, что от шампанского женщины в их семье становятся чересчур эмоциональны. А Нора выпила столько, что хватило бы на каждую из них. Она сердито вытерла глаза воротником сорочки. На нем осталось черное пятно, и Нора рассеянно подумала: отойдет ли тушь с шелка? А потом самым краем глаза вдруг что-то заметила.

На фотографии… На шее у матери. Вспышка камеры выхватила что-то яркое – и это была не кровь. Нора схватила газету.

На шее у мамы висело ожерелье. Его было плохо видно, изумрудная цепочка съехала набок. Но это было оно. А на руке – Нора прищурилась – были надеты кольцо и браслет.

Ее сердце заколотилось быстрее. Полиция, не теряя времени, объявила мотивом убийства ограбление. Верити нашли в темном переулке в опасном районе города, с ее тела было похищено все ценное…

Вот только эти украшения, несомненно, были очень ценны. И они остались на теле матери.

Вот что писали в газетах.

Нора видела фотографии. Грабитель был закован в наручники, а полицейский демонстрировал на камеру ожерелье и браслет ее матери.

Ожерелье и браслет. Без кольца.

– Тео. – Когда тот не отозвался, она повысила голос: – Тео, тормози.

– Мы посреди улицы, – огрызнулся Тео. На миг они словно вернулись в прошлое и снова стали переругиваться, как брат с сестрой. – Я не могу здесь остановиться, Нора.

– Ладно, не останавливай. Просто не вези домой. – Ее сердце заходилось в бешеном ритме.