Книга Порочные идеалы, страница 29 – Элвин Гамильтон

– Куда тебя отвезти?

Хороший вопрос.

Ее взгляд упал на подпись под снимком. «Фотограф: А. Вулф».

Ей предстояла охота на А. Вулфа.

Аугуст Вулф пребывал в сознании лишь благодаря четырем чашкам кофе. Около пяти утра он задремал на своей пишущей машинке. Он не спал дома вот уже третью ночь подряд. И два дня не ел ничего горячего. Результатом его усилий был десяток фотографией, двадцать страниц нацарапанных заметок и ноль заголовков.

Он потер глаза, уставшие от работы в полумраке проявочной, и попытался сосредоточиться на висящих перед ним фотографиях.

Сколько бы начальство «Рупора» ни распиналось о справедливом распределении материальных благ, бизнес есть бизнес. Журналистам платили за статьи. У Аугуста не было ничего, кроме снимков Модести Хольцфалль, машущей рукой под афишей фильма. Для любого другого издания подошла бы небольшая подобострастная статейка, но не для «Рупора». Можно было бы написать про браслет Модести, стоимости которого хватило бы, чтобы купить половине города билеты на премьеру. Но невообразимым богатством Хольцфаллей уже никого не удивишь.

Аугуст и без того балансировал на грани.

Не только потому, что все другие сотрудники редакции были лет на пять его старше. А некоторые – и на пятьдесят. В «Рупоре» работали идеалисты. Те, кто хотел изменить мир, рассказав всем о его несправедливости.

Идеалисты… и семнадцатилетки, которых со смехом прогнали с порога всех других редакций за их молодость и неопытность. Не то чтобы Аугуста Вулфа не трогала несправедливость мира – но в первую очередь он хотел улучшить собственную жизнь, а не рассказывать остальным, как тяжело им приходится.

Он раздраженно вздохнул и склонился над фотографиями, разложенными на столе в проявочной. Подтяжки впились в его узкие плечи.

– В этой газете так мало сотрудников, что ты работаешь сразу над двумя сюжетами: про фильм и про жестокое убийство? – Голос застал Аугуста врасплох. Подняв голову, он увидел в дверном проеме Труди, одну из новеньких секретарш. Яркий свет офисных магимех-лампочек разрезал красный полумрак проявочной.

Труди, приподняв бровь, рассматривала фотографии Модести, которые все еще сушились на веревке. Что-то в ее поведении насторожило Аугуста, но от усталости он не мог сообразить, что именно.

– Может, и советы для домохозяек тоже пишешь ты? – насмешливо поинтересовалась Труди. – «Как вывести въевшиеся чернильные пятна, если у вас нет денег на отбеливающие чары».

Труди говорила без акцента, наконец осознал Аугуст. Куда-то подевался ее протяжный говор, характерный для приезжих из сельской местности. И она не тараторила, как обычно, словно торопясь договорить, прежде чем ее перебьют.

Она смерила его непривычно проницательным взглядом:

– Это ты А-точка-Вулф?

Труди уж точно знала его имя.

– Я. – Аугуст медленно потянулся к пузырьку с проявляющей кислотой. – Но гораздо интереснее другой вопрос: кто ты? – Его пальцы сомкнулись на пузырьке.

Лже-Труди едва заметно улыбнулась.

– Ах, как грубо с моей стороны. – А потом в мгновение ока на месте Труди возникла другая девушка, вольготно прислонившаяся к косяку. – Онора Хольцфалль, приятно познакомиться.

Аугуст едва не выронил пузырек.

– Мне не хотелось пробиваться сквозь толпу журналистов, чтобы с тобой поговорить, так что я сбежала от своего рыцаря и позаимствовала волосок у секретарши. Думаю, она его не хватится. – Онора дотронулась до маленького медальона на шее.