Книга Порочные идеалы, страница 23 – Элвин Гамильтон

Потом Бенедикт убрал руку, и его мысли испарились.

Будто дверь захлопнулась, обрывая разговор. Остались лишь растерянные негромкие мысли толпы вокруг. Лотти почувствовала опустошение, словно ее снова вытолкнули на холод.

– Лотти. – Смятение прервал пронзительный голос сестры Бригитты, разнесшийся над толпой. Монахиня протискивалась ближе. – Отойди от этих двоих! Сейчас же!

Но дойти до Лотти она не успела – дорогу ей перегородил мужчина в шляпе-котелке.

– Многоуважаемая сестра, – сказал он, – с сожалением вынужден сообщить вам, что на этот раз я привез документы. Если вы снова, как на протяжении предыдущих шести дней, будете препятствовать нашему разговору с Оттолиной, то не оставите нам иного выбора, кроме как выдвинуть против Ордена Благословенного Шиповника ряд судебных исков. – Он начал перечислять возможные обвинения, протягивая сестре Бригитте один документ за другим, пока та пыталась его обойти.

Оттолина. Лотти не сразу поняла, что этим именем назвали ее.

– Никакая она не Оттолина. – Похоже, осознание настигло Эстель в тот же самый момент. – Она просто Лотти.

«Просто».

Злость и обида на Эстель почти улетучились в общей сумятице, но теперь вернулись с удвоенной силой. «Просто», сказала она. Будто Лотти – пустое место. Просто придаток Эстель.

– Лотти. – Мужчина в сером печально улыбнулся. – Твоей матери это прозвище не понравится.

Ее мать. Женщина, которая носила жемчуга и не любила прозвища. Всего за несколько мгновений ее образ в голове у Лотти стал четче, чем за шестнадцать лет фантазий.

– Оттолина, Лотти, – мужчина в сером тихо обратился к ней одной. – Твоя мать отправила нас за тобой, и, чтобы у нас был шанс… В общем, на закате ты должна быть в Вальштаде. Но… – он замялся. – Если ты не хочешь ехать с нами… Если ты счастлива здесь, то мы уедем. И я скажу твоей матери, что тебя лучше оставить в покое. Подальше от твоей семьи.

«Твоей семьи».

Даже в детстве, будучи гораздо наивней, Лотти не помышляла о целой семье. Только о матери.

Осознав, что мать никогда за ней не вернется, Лотти начала мечтать о том, что когда-нибудь через покаяние она избавится от проклятия и ее выпустят из монастыря. Она представляла, как попросит миссис Хен взять ее на работу в пекарню. А когда стало ясно, что проклятие, возможно, никогда не спадет, ее мечты вновь уменьшились в размерах. Она надеялась, что ее станут реже наказывать и чаще выпускать наружу. Что у нее будет больше времени, чтобы спускаться в деревню и делить сладкие булочки с Эстель.

Потом и эти мечты обернулись прахом.

– Лотти! – Голос сестры Бригитты сорвался на визг. Она наконец смогла пробиться сквозь толпу. – Под нашей опекой ты проявляла много разных пороков, но ты никогда не была глупа. – Лотти с удивлением уловила дрожь в ее голосе. За минувшие годы она не раз видела сестру Бригитту в гневе. Но никогда – в такой лихорадочной панике, заставлявшей ее руки дрожать, а глаза метаться от одного мужчины к другому. – Тебе должно хватить ума не следовать за двумя незнакомцами в неизвестность!

Неизвестность.

В Гельде Лотти было известно все. Все самые мелочные, самые злобные мысли каждого жителя. Яма среди кустов шиповника, где ее заставляли спать. Боль от ударов розгами по ногам.

Она знала, какова жизнь здесь. И знала, что ничего не изменится. Ее мечты будут становиться все меньше и меньше, пока в конце концов за закрытыми веками не останется лишь тьма.