Книга Последний шанс Гесса 2, страница 86 – Нани Кроноцкая

– Гутерианка. Весьма удалённая автономная зона Империи Деус. Культурный анклав с очень… своеобразными социальными кодами. Управляется матриархатом.Уловив немой вопрос во взгляде Есс, Гесс мягко пояснил:

– Именно, – ядовито поддержал Зориан. – Он купил меня своей дражайшей половине в качестве телохранителя-«компаньона». Справедливости ради скажу, что двухметровая серокожая гутерианка была единственной женщиной в моей практике, которая не пыталась меня поиметь. Ей было совсем не до того.

– Их музыкальные традиции… основаны на инфразвуковом резонансе. Мне как-то довелось быть невольным слушателем.Гесс громко фыркнул, очевидно представив себе это зрелище.

– Она быстро пресытилась своим банкиром, – Зориану было явно не до смеха. – И не нашла ничего лучше, чем предложить мне… устранить его. Я не стал отказывать. Вместо этого устроил всё так, что супруг «случайно» стал свидетелем её милого предложения. Результат? Их брак обрёл новую прочность на фундаменте взаимной ненависти и шантажа. «Она любит меня! – ликовал он. – Ревнует!». Он забронировал люкс на «Селесте» для брачного круиза. Насколько я знаю, у них уже пятеро наследников. – Зориан раздражённо умолк, вглядываясь в пламя горелки. – Я был не просто разочарован. Я был в ярости. Предательство, жестокость – это азбука моего мира. Но вот эта… эта беспросветная, идиотская, общечеловеческая глупость… К ней я не был готов. До сих пор ненавижу.

Есс внимательно слушала слова собеседника, и внутри неё разворачивалась тихая революция. Он оказался намного сложнее, чем девушка ожидала. Это была не просто психология раба, о которой говорил Гесс. У Зориана была своя, извращённая, но чёткая система координат, своя этика в мире без этики.

– Глупость… Три четверти всех войн во Вселенной происходят именно из-за этого.Гесс усмехнулся и произнёс:

– Трудно быть таким умным! – Зориан не удержался от колкости.

– Моя очередь, – прервала их Есения. – Меня разочаровал цвет волос.

Это был настоящий крах. До этого момента только перешёптывались: «Девчонку Халму Тиглу, говорят, белоглазая родила». Теперь же появилось неопровержимое доказательство. Холодные взгляды, плотно сжатые губы. Братья вдруг стали чужими. Её снова остригли, отец взял с неё клятву молчания под угрозой ужасных последствий, но её судьба была предрешена. Сразу после Красного круга она оказалась у ворот Монастыря, и тяжёлые створки захлопнулись за её спиной навсегда. Так тогда ей казалось…Она поведала мужчинам о Лигле и о том, что в их обществе принято брить головы всем девушкам-аристократкам до достижения совершеннолетия (Гесс лишь молча кивнул, подтверждая, что ему знаком этот обычай). Это правило распространялось и на неё. Однако судьба распорядилась иначе: она заболела горной лихорадкой. Когда болезнь отступила, на её голове обнаружились светлые, почти белые волосы.

Пока она говорила, Гесс не сводил с неё понимающего и сочувствующего взгляда. И когда на последних словах её голос дрогнул, он, обычно такой сдержанный, порывисто притянул её к себе на колени, крепко обняв и не позволяя освободиться. Он пристально смотрел на Зориана, бросая ему молчаливый вызов, и не отпускал совершенно смущённую Есс, которая пару секунд безуспешно пыталась вырваться.

– Теперь моя очередь, – заявил Гесс, уверенно поглаживая девушку по спине. – Я расскажу историю о человеке, который сам стал величайшим разочарованием для целой планеты. Позвольте представиться. Я – клон.