Книга Кровь в наших жилах, страница 137 – Татьяна Лаас

Остальным и так все было ясно. Лиза была благодарна, что ей не дали отдельные инструкции. Все же Саша уважает её и её право нести службу. Они кромежем шагнули в лес куда-то под Псковом, где на большой поляне стоял уже знакомый маггрузовик с фургоном. Лиза не удержалась, выпуская Сашину руку и первым делом заглядывая в темное нутро фургона. Аквариума там не было, как не было, вроде, и Анны с Еленой. Они с Сашей где-то ошиблись в рассуждениях.

Катя сидела в кресле и тревожно вслушивалась в тишину. Та давила на уши, заставляя вздрагивать от любого шороха, глухо доносящегося через зашторенные на ночь окна. Шуршали шины магомобилей; резко, пугая до холода в сердце, звучали клаксоны; то и дело взрывался смех — кто-то веселился и продолжал жить.

Она тоже сможет. Она перешагнет через предательство деда, она выйдет на службу, она извинится перед Максимом за то, что дед испортил ему жизнь и карьеру, она справится. Только надо заставить себя двигаться и думать. Самое главное то, что Елизавета Павловна её поняла и простила.

Нужно двигаться дальше. Она обвела глазами огромную гостиную, в которой сидела, забившись в самый дальний угол. Темнота пугала, словно она опять маленькая девочка, но и зажечь свет она не могла — тогда вспоминался яркий свет допросной.

Катя снова сжалась в комок, укрываясь пледом с головой. Город за стенами квартиры продолжал жить, не зная каких сил стоило Кате добраться из больницы до дома и не сгореть от страха и стыда.

В Муроме, когда сорвалась помолвка с Максимом, ей было легче — она тогда знала, что ни в чем не виновата. Сейчас груз предательства давил на плечи, заставляя прятаться. Она даже презрение из-за огненного змея пережила бы — знала, на что шла и ради кого… Нет, ради чего — тогда она думала, что спасает Отчизну. Собственное предательство пережить труднее. Нести его в сердце и идти при этом с гордо поднятой головой у неё не получалось.

Шорохи в доме затихали. Соседи ложились спать. Катя вздохнула, пытаясь выпрямиться. От этой квартиры придется отказаться — не с её жалованием тут жить. Значит, надо искать новое жилье и потихоньку начинать собирать вещи. Теперь от много придется отказаться. Госпожа Даль не может себе позволить привычную жизнь.

Одно утешает — чин коллежского асессора она заслужила сама. Его не отберут. Она осталась дворянкой, а вот её детям придется трудно — начинать почти с низов этой жизни… Разночинцев общество не уважает. Впрочем, какие дети, она и замуж-то не собиралась — безродных, отрекшихся от предков замуж не берут. Кому они нужны — те, от кого даже родственники отвернулись? Обществу все равно, что Катя сама отказалась. Она знала: дед упрямый и упорный. Он убедит свет, что это он отказал Кате в праве на имя.

В дверь позвонили. Так не вовремя — Катя не была готова кого-то видеть. Ей не до гостей сейчас. Горничную она рассчитала еще днем, когда приехала из больницы, так что никто не пойдет и не откроет дверь. Кати дома нет. Под дверью кто-то потоптался, потом раздался шум удаляющихся шагов. Все правильно.

Снова воцарилась тишина.

Время замерло: от мысли забиться и ни о чем не думать до мысли наконец-то встать, включить свет и двигаться пролегла целая вечность.