Онлайн книга «Кровь в наших жилах»
|
В дверь опять позвонили. Дверной звонок противно визжал, ударяя по ушам. Катя ладонями их закрыла, но визг проникал и ввинчивался в мозг даже через них. И снова тишина. Катя только убрала ладони от ушей, как дверь вздрогнула под дробью ударов. Потом присоединился голос — встревоженный, слишком громкий для этого вечера: — Екатерина Андреевна! Откройте! Я знаю — вы дома! Я уточнял у дворника — вы приехали из больницы! Считаю до трех и выбиваю эту грешную дверь!!! И откуда в педантичном, умеющим скрывать свои чувства Максиме взялась такая экспрессия? — Катя! Раз! Она заставила себя встать и держать осанку. — Два! Только такой мелодрамы в её новой жизни и не хватало. Она дошла до двери и открыла её под грозное: — Три! Максим в своей голубой форме жандарма, весь какой-то всклокоченный и совсем не напоминавший лощеного офицера, зажав букет с розами под мышкой, шагнул в комнаты и почему-то обнял Катю, крепко прижимая к себе. Дверь захлопнулась за ним с оглушающим грохотом. Как водевильно и глупо. — Сейчас… Пару секунд, Катюша… И я возьму себя в руки. Только сейчас вырвался со службы. Весь день был как на иголках — мне Громов все о тебе рассказал. Думал, с ума сойду, пока доживу до вечера. Она обмякла в его руках, словно стержень, заставлявший держать гордо плечи, из неё выдернули. — Максим… Яковлевич… Его руки были такими нужными сейчас, но она помнила — он отказался от неё, когда она была княжной, сейчас она вообще никто. Он шептал: — К черту все! Катенька, я рядом, я по-прежнему люблю тебя и никогда не забуду. Позволь мне быть рядом с тобой — хотя бы сейчас, когда тебе сложно. — Максим, я же «Катеринка». Он буквально прорычал в потолок, окончательно теряя самообладание: — Да когда ты уже поймешь, что я так не мог тебя назвать! — Дед… — Твой дед, когда я пришел свататься, с порога мне заявил, что не таким нищим крысам, как я, просить руки княжны Дальногорской. Что зуд в штанах зудом, прости за такие подробности, а княжну мне не прокормить и вообще её не для меня растили. Я же сказал, что ты не «катеринка», которую думают кому удачнее сунуть, а взрослая и самостоятельная барышня, которая сама может решать свою судьбу. Полагаю, тебе сказали совсем иное. Катенька… Она призналась куда-то ему в грудь: — А я от рода отказалась. Я теперь никто. Я еще и Елизавету Павловну предала. Я теперь никому не нужна. — Я знаю одну нищую крысу, которой ты всегда будешь нужна. Только скажи «да!» Она кивнула, потом заставила себя сказать: — Да! * * * Огненные боевые шары повисли в небе, разгоняя мрак ночи. Они издавали неприятное шипение, нервируя даже Лизу, шагавшую вслед за Сашей к Шульцу. Опричники, закованные в боевую форму, щедро расшитую серебром, с масками, скрывающими их лица, окружили поляну, чтобы Шульц не вздумал бежать. Впрочем, он даже не пытался — удивленно встал с бревна, на котором сидел у костра и смотрел, как что-то весело варится в котле, подвешенном над огнем. — Добрый вечер, господа. Это же вы тогда вернули линорма? Чем обязан? Лиза заметила — тревоги в его взгляде не было, только удивление. Даже сидевший рядом с Шульцем Тиль Кросс лишь приподнял брови вверх, а потом принялся что-то утешающе говорить мелкому, только кожа да кости светловолосому мальчишке лет семи-восьми, не больше. Вот мальчик как раз испугался и замер, успокоившись только в объятьях Кросса. Черная опричная форма многих пугает. |