Книга Кровь в наших жилах, страница 17 – Татьяна Лаас

— Не бойтесь, Елизавета Павловна, я не замышляю против вас ничего дурного. Просто я хочу быть уверенным, что вы все видели собственными глазами и поверили мне. Это важно прежде всего для вас. Все дела у меня забрали и, насколько я знаю, их уже благополучно закрыли. Я даже на днях повышение получу в виде всей Суходольской губернии, только что-то не радует меня такое повышение — словно рот мне заткнули.

Он припарковал магомобиль у каких-то развалин и помог Светлане выйти — сейчас она нуждалась в крепкой руке, на которую можно опереться. Кровопотеря еще давала о себе знать. Аксенов повел её из магомобиля куда-то прочь в щель между двух накренившихся стен, вонявшую испражнениями, гнилью, какой-то непознаваемой дрянью. Идти было неудобно, ботинки то и дело скользили в невысохших лужах после растаявшего снега. Аксенов придерживал Светлану под локоть, но кое-где проход между обрушившихся стен был столь узок, что она шла первой, подсвечивая себе дорогу боевым светляком.

— Мой подчиненный, Егоров… Он следопыт. Он единственный, кто, кроме меня, был тут. Он будет молчать о том, что видел. Просто поверьте.

Светлана лишь кивала. Говорить в таком зловонии не хотелось. Наконец, протиснувшись в очередную щель между стен, она оказалась в темном закутке, где воняло особенно противно. Мелкое, скорчившееся тело домового лежало в дальнем углу, словно сломанная детская игрушка. Ему сломали лапы и добили чем-то острым в бок. Эфиром не несло — все следы магии, если она тут была применена, смыла вода.

Аксенов пояснил, подсвечивая электрическим фонарем:

— Судя по следам разложения, домовой умер еще в день смерти княгини Волковой. Точнее не скажу — не хирург, а местный хирург вряд ли будет осматривать тело. Это всего лишь домовой. Сами знаете, что этот вид нечисти совсем недавно перестали уничтожать — как только Федор Васильевич пришел к власти.

Светлана нахмурилась: обычно это связывали не с императором, а с Опричниной. Необычно. Или странно. Она присела на корточки возле тела, внимательно ища то, что так смутило Аксенова. Он сел рядом, рукой в перчатке чуть сдвигая в сторону тело домового, лежавшего в черной, лаковой крови.

— Видите, что было под телом.

Видимо уже умирая, домовой Тишка успел своей кровью вывести несколько букв. «Кроме». Был ли это кромеж? Или кромешники?

Аксенов очень внимательно посмотрел на Светлану:

— Повторюсь, никто, кроме меня, Егорова и вас эту надпись не видел. Будьте осторожны — Соколов может играть свою игру. Кромеж или кромешники — в любом случае вы в опасности, Елизавета Павловна.

Она встала, чуть покачнувшись от слабости — кровопотеря еще давала о себе знать:

— Спасибо…

В голове пока было пусто. Догадок не было. Она знала только одно — домовой был единственным, кто мог видеть убийцу княгини Волковой. Он тогда у ресторана пытался предупредить, но не смог. Светлана вспомнила, как домовой исчез перед убийством — возможно, он пытался проникнуть в кромеж, чтобы остановить убийцу. Опричники тогда там отсутствовали — их призвал император. Тогда на него вроде было совершено покушение.

Аксенов поймал её под локоть, удерживая:

— Не за что. Калине я отчитаюсь без упоминания надписи. Саму надпись замою водой, наверное. Что делать с телом, Елизавета Павловна?

Она посмотрела на ротмистра — поймет ли он её? Бросать в мусорку тело домового не хотелось, оставлять тут тоже. Это как-то отвратительно. Дедушка леший не должен отказать в такой просьбе — Тишка был хорошим, верным домовиком.