Книга Кровь в наших жилах, страница 182 – Татьяна Лаас

— Не кручинься, амператрица. Ты ж не знала.

Она лишь кивнула. Не знала. Не думала. Только злилась на воду да на Сашу, который отказался от неё тогда. Не далеко ушла от матери. Та тоже устроила истерику, только с чуть большими потерями. Урок на будущее — никогда не терять самообладания! Ей этого просто нельзя допускать.

— С другой стороны… Не выбежи они тогда — вы б и знать не знали о хвостатых русалках. Скушай вот ашшо ягодку! — на мелкой, скрюченной, с совиными когтями на концах ладошке лежала очередная земляничка. Так Лиза раньше карачуна все съест.

— Спасибо, дедушка…

Кромеж неожиданно кашлянул, привлекая к себе внимание. Лиза машинально сложила пальцы в слове «говори!».

Вихрев из кромежа предложил:

— А если попросить дедушку лешего помочь с Дашковым? Вдруг можно найти свидетелей ритуала, который над ним провели тридцать один год назад?

— Ась? — леший глянул в сторону. Видимо, он видел Ивана и за завесой кромежа. — Амператрица, где ты таких берешь, а? Глупые же ж! Это где это ж видано, чтобы кто-то больше тридцати лет в лесу жил? И сказочки про воронов, что живут триста лет не надо мне грить. Даже бер не всякий переступает порог в четвертый десяток лет.

Лиза просительно посмотрела на лешего, и тот вздохнул, сдаваясь:

— Веревки из меня вьешь, свиристелка… Шош с тобой делать-ти… Попробую я. Токмо не проси меня искать свидетелей ритуала, что провели над твоим Иваном-дураком. Там река. Там не моя власть. А рыбь вроде осетров да сомов мне не подчиняется, хоть и живет гораздо больше трех десятков лет. А вот с вашим Дашковым помогу — токмо кровь его тащите сюда. И, амператрица… Ты всю осень носом крутишь. Ты мне кровь обещала, да не дала так.

Лиза вместо ответа протянула ему свою руку, обнажая запястье:

— Бери! — правда, перед этим она сложила пальцы в «полный запрет!», чтобы опричники не вмешивались.

Леший не стал себя просить дважды. Совиные когти полоснули по запястью, пуская кровь. Душно запахло летом, пылью, жарой. Огромная волна с головой накрыла Лизу, утаскивая куда-то в тепло и свет. Эта волна была не темна. Она была пронизана лучами солнца. Она была лазурной, как самое теплое море России. Она была ласковой и нестрашной. И где-то далеко смеялся брат и старшие сестры. Может, хоть во сне или этой зыбкой неяви Лиза сможет с ними попрощаться? Она уплывала прочь куда-то в воспоминания — крови лешему нужно было много.

Из-под корней ближайшей сосны забил мелкий родничок. Земля под ней поползла вверх, рыжими, как сосновые иголки, скалами выпирая наружу и до поры до времени храня тайну воды.

— Хорошо-то как! — ухнул в серых от туч небесах леший, уходя от пытавшегося его атаковать несмотря на запрет Вихрева.

Опричник выругался, подхватил на руки безвольное тело Елизаветы Павловны и шагнул кромежем в дом на Вдовьем мысу. Ему вслед еще неслось из-под туч:

— Не дрожжи, огонечек! Она всего лишь спит — не буди её.

Следующие дни были серыми, вязкими, как кошмары, из которых никак не удается выбраться, и абсолютно пустыми. Нет, Лиза ходила на службу, хоть все были против, начиная от Шолохова и заканчивая Калиной с неожиданно присоединившемся к нему Сашей, но результатов в расследовании не было, а те, что были, совсем не радовали.