Книга Кровь в наших жилах, страница 2 – Татьяна Лаас

Архип прав — не их это дело, совсем не их. Лезть к змеиному царю себе дороже.

По-весеннему громкая капель безумно отвлекала. То ли отдача заклинания боевых магов, прошлой ночью сковавших льдом Идольмень, накрыла Суходольск, то ли огненный змей во всю веселился, оказавшись на свободе, только к утру в город пришло тепло, сперва робкое, спрятанное в громкой птичьей песне да в теплом, влажном ветре. К обеду совсем распогодилось, и по улицам во всю побежали ручьи, неся в своих мутных водах городской мусор. Не по-осеннему яркое солнце сияло в чистых, словно умытых, голубых небесах, и обещало еще больше тепла, как будто и не конец ноября на дворе.

В комнате все пропахло лекарственными травами, и Алексей не выдержал, открыл форточку, запуская в дом шум улицы, крики торговцев, влажный, пахнущий весной воздух. Он пах не только весной — он пах надеждой. Опричник на цыпочках, чтобы не мешать отдыхающей Светлане, вернулся за стол, который утопал в различных документах. Алексей этой ночью так и не ложился спать, и сейчас устало зевал, тер то висок, то подбородок, то поправлял волосы, наползавшие на лоб, тихо пил чай и не мог сосредоточиться. В сердце горела надежда, впервые за последние десять лет.

* * *

Светлане не спалось — ей тоже мешала неумолчная капель, и тихий шелест бумаги, и еле различимое бормотание Алексея, сыпавшего команды своим подчиненным, расположившимся в кромеже. Под глазами у него залегли тени, и Светлане было немного стыдно — это её категорический отказ от лечения у лейб-медика Шолохова лишил Алексея сна. Она зевнула украдкой и закрыла глаза. Баюша перелегла из ног в голову, пристроившись на подушке и замурлыкала новую песню. Лапы Баюши то и дело скользили по голове, царапая давно нестриженными когтями. И прогнать нельзя — Баюша лечила Светлану изо всех сил. Освобождение О́гня далось тяжело — она так и знала, что верить математике нельзя, а говорят еще, что точная наука! По расчетам Светланы, её ждала всего лишь легкая кровопотеря, и это не то, что помешало бы ей выйти сегодня на службу. Только на деле слабость была такая, что даже присаживаться в кровати было тяжело. Тело было странно воздушным, словно Светлана наглоталась гелия — попытка перелечь на другой бок чуть не закончилась падением с кровати. Хорошо еще, что Алексей бдил, шипя себе под нос, что с «такой романтикой, как устраивает Сашка», ему точно не выспаться ближайшие лет сто. Вины Громова в случившемся не было совершенно, но объяснять это Алексею было нельзя — он категорически настаивал на том, что некоторые тайны Светланы он не должен знать, чтобы не выдать их начальству — тайному советнику Аристарху Борисовичу Соколову, возглавлявшему Опричнину.

Саша, несмотря на все протесты Светланы проведя бессонную ночь у её кровати, утром уехал на службу в Сыск. Вместо себя он прислал местную ведьму, у которой в свое время проходил лечение. Агриппина Сергеевна только поцокала языком, осматривая Светлану, пробормотала, что про отравление ядом огненного змея она даже слышать не хочет, а будет лечить то, что видит своими глазами: сильную кровопотерю. Именно из-за этого Светлана и отказывалась от лечения у Шолохова — никто не должен знать, что этой ночью Светлана дала свободу духу Огня. Для всех она всего лишь страдает от сильного отравления из-за яда огненного змея. Ведьма выдала Алексею кучу зелий, расписала их прием по времени и пообещала лично повесить венец безбрачия на «рыжего красавца», если он не выполнит все её предписания. О том, что Алексей Калина был опричником и обет чистоты у него был изначально, она так и не догадалась. Это вновь подтвердило уверенность Светланы в том, что кромешники никакая не нечисть, а обычные люди, просто с необычной судьбой.