Книга Кровь в наших жилах, страница 201 – Татьяна Лаас

Ординаторская на Лизу не произвела впечатления — совсем как их кабинет в магуправе: столы с пишущими машинками, горы бумаг, шкафы, одинокая вешалка с шинелями. Только один стол выбивался из общей картины — он был девственно пуст. Это стол Лицына, поняла Лиза, с трудом удерживая зевок. Ночь была тяжелой, и день обещал быть долгим — может, Петя что-то вспомнит, что поможет в расследовании. Он умный мальчик, Шульц не мог учесть все — что-то да Петя видел. Или даже кого-то.

За окном празднично трезвонили колокола. Лиза сонно пыталась понять, какой сегодня день. Запуталась в календаре, не замечая ход времени. Никола Чудотворец, не иначе, должен быть сегодня. А подарка для Пети нет.

Авдеев на третий раз разглядывал листок с анализом крови Лизы, который ему принесли из лаборатории. Скепсис из его взгляда так и не исчез.

Лиза, устав рассматривать кабинет и темную улицу за окном в свете редких электрических фонарей, напомнила о себе — так и уснуть недолго:

— Гордей Иванович, пожалуйста, время идет. Петя в плохом состоянии — ему явно нужна моя кровь.

Авдеев наконец-то оставил в покое анализ — он положил его на стол и ткнул невоспитанно пальцем прямо в цифры, которые ничего не говорили Лизе:

— Вот кто тут в плохом состоянии, я готов поспорить. У вас крайне низкий гемоглобин. Для вас сейчас не то, что кровопотеря, для вас сейчас каждый анализ крови — как ходьба по минному полю. С таким… — он выразительно постучал пальцем по цифрам, — …ответственно заявляю, долго и счастливо не живут. Так что даже не думайте лечить Петра Калину своей кровью. Признаков обморожения у него нет, пневмонии, я думаю, избежать удалось. Он адекватно реагирует на лечение Баюши — нужды в вашем вмешательстве, Светлана Алексеевна, я не вижу. Поддерживающие и укрепляющие лекарства мы ему назначили.

— И все же я буду настаивать! — прозвучало излишне горячечно — Лиза сама это понимала. Голова была тяжелой, хотелось спать, и сдерживать раздражение получалось с трудом. — Простите, Гордей Иванович, но Петя мой племянник, я не могу быть в стороне.

Авдеева истериками пациентов было не пронять. Он хмыкнул:

— Гм… Кажется, вы не совсем понимаете, что происходит. Будете настаивать — я вас в терапевтическое отделение отправлю. На лечение. Продолжите настаивать — у нас хорошее психиатрическое отделение: пара укольчиков, и вы тихонько полежите под капельницей, пока вам будут капать кровь. Если донора, конечно, подберем. Вы в больнице, Светлана Алексеевна. Тут моя власть выше вашей. У вас угрожающее жизни состояние, когда вы не можете адекватно оценивать свое самочувствие.

Сон как рукой сняло. Лиза прищурилась:

— Только попробуйте. Я не одна — за дверью куча опричников.

Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди:

— Можно подумать, они не переживают за вашу жизнь.

— Гордей Иванович! Сейчас речь о Пете, а не обо мне.

Он легко пошел на попятную:

— Тогда давайте вы не будете вмешиваться в мое лечение. И тем более сомневаться в нем.

Лиза мысленно выругалась холерой — надо было в Москву к Шолохову идти с Петей, но Алексей не хотел пока всем демонстрировать своего сына. Достаточно того, что о нем знает Соколов. Сейчас хотя бы воспитательного дома при Опричнине, куда попадали все кромешники, опасаться не приходилось, а вот что думает Соколов об обетах — тайна темного леса. Может и заставить принести обеты — самые главные, самые первые.