Книга Кровь в наших жилах, страница 223 – Татьяна Лаас

— И что, ему нехристем ходить, что ли? — машинально ответил отец, а потом закашлялся от удивления: — кх… Кх… Да что ж вас… Обоих в такие Эмпиреи занесло?! Что одного, что другого. Лека, и как с крещением быть? Нехорошо так мальчишке десять лет без веры жить. Но и в кумовья императорские как-то тоже нехорошо лезть. И как быть?

Саша решился:

— Я не думаю, что Алексей будет против. Давай, отец, организуй все — нам не до этого будет.

Тот кивнул:

— Точно, не до этого… Лека, ты Лизу ищи. Ищи, не сдавайся. Тут я тебе спуску не дам — такую красавицу и умницу упустил, не спас.

Отец вздохнул, перекрестил на прощание: он никогда не верил, что Саша — нечисть, — и пошел тоже собираться, да детей собирать. Их прокатят на магомобиле до Вдовьего мыса — все интереснее, чем кромежем шагать.

Саша, быстро собрав свои вещи, нашел в доме Михаила — тот тоже собирался на службу. Этот привычный опаздывать, Лиза как-то говорила. Хотя нет, Миша не на службу собирался — ему же сегодня дар колдовской забирать. Он в Москву вместе с Кириллом пойдет. Лиза упоминала, что леший очень хотел, чтобы Михаил принял свою настоящую судьбу. Шансу проснуться боли в сердце, Саша не дал, тут же после приветствий в лоб спрашивая Михаила:

— Что у тебя с печатью сокола?

Тот непонимающе посмотрел на него, отвлекаясь от бумаг — видимо, проверял завещание перед рискованным делом:

— Не знаю. — Он скопом сунул все бумаги в несгорающий шкаф и запер его на ключ. Ключ зачем-то прямо при Саше сунул в выдвижной ящик и пояснил: — если все пойдет не так, как запланировано, загляни потом в сейф и просмотри бумаги. Тебе и Лизе я доверяю самое важное — свою семью.

Саша сжал челюсти и лишь кивнул. Миша как-то растеряно осмотрел свой кабинет, так что пришлось напоминать:

— Миша! Сокол!

Тот пожал плечами:

— Меня только каленой иглой проверять нужно.

— Без иглы никак? — Саша скривился — он этот ритуал терпеть не мог.

— Мой сокол даже жандармам не показался — тут Лизино упорство нужно. — Миша осторожно уточнил, понимая и заранее смиряясь: — это… важно?

— Безумно, — признался Саша. — Вспомни, что полоз говорил о награде за свободу сестры.

Михаил громко, отчаянно вздохнул, начиная стаскивать с себя мундир:

— Зови Кирилла, что ли. У него игла точно должна быть.

— Холера…

— Она самая, — подтвердил Миша, причем дважды: сейчас и потом, когда, трясясь от боли, причиняемой вогнанной под грудину иглой, ждал, когда появится золотой сокол.

Сокол не появился даже когда игла расплавилась от эфира.

Алексей, тоже присутствующий на ритуале, протянул Мише сбитень для ускорения заживления. Тот благодарно кивнул, залпом выпил сладко-горький напиток, отдающий летней жарой. Илья, прислонившись к подоконнику и разглядывая бегущую прочь очистившуюся от погани Перыницу, о чем-то думал. Иван молчал — тоже смотрел на теплые воды реки.

Дашков, потирая висок — видимо, не только у Саши болела после ночи голова, — уточнил:

— А сокол точно должен был быть? Вы уверены?

Миша, дрожащими пальцами пытаясь надеть отчаянно сопротивлявшуюся рубашку, пробормотал:

— Лиза его собственными глазами видела. — Голос его звучал сипло после перенесенной боли. — Я же этого не помню, только смысла не доверять её словам нет. Так что сокол был.

Стыдно ему за севший голос не было — все знали, что испытание иглой одно из самых болезненных, что вообще можно придумать. Саша сам принялся застегивать пуговицы, ускользающие из-под пальцев Михаила. Тот замер, смиряясь и принимая помощь.