Книга Кровь в наших жилах, страница 244 – Татьяна Лаас

— Прости, это опять я. Нам надо поговорить, — Лиза не собиралась лебезить и менять тон. Они сестры. Они всегда говорили на ты.

Наташа кивком указала на кресло рядом. Кажется, запал ругаться и кричать прошел. Все же Наташа чем-то напоминала матушку — так же легко загоралась и закипала гневом. Только в отличие от Бешеной Катьки она столь же быстро успокаивалась.

Наташин взгляд с тревогой гулял по Лизиному лицу, что-то ища и явно не находя. Лиза её понимала. Она помнила, с каким ужасом впервые разглядывала себя в приютском зеркале. До этого лужи и родники только цвет волос и выдавали.

— И все же, кто ты такая?

Лиза твердо повторила:

— Твоя сестра Елизавета.

Наташа медленно качнула головой:

— Этого не может быть. Мою сестру принесли в жертву на капище. Именно поэтому случился магический катаклизм десять лет назад. Поверь, я знаю.

Лизе было жаль сестру — она разучилась широко улыбаться и задорно, в голос смеяться — так громко, что даже матушка приходила и выговаривала о недостойном поведении.

— Это далеко не так. За меня вступился Дмитрий. Так что я вполне жива. Потом опричники проведут все необходимые…

— Им нет веры, — глаза Наташи яростно сверкнули. Разговор уходил куда-то прочь, совсем не в ту сторону, куда хотела Лиза. Хотя свою речь о Калине она так и не составила. Ей тоже было дурно. Ночь приближалась, а леший попрощался с ней — вряд ли он будет её сегодня ждать на поляне в лесу. Без поддержки леса перед глазами легко в сиреневых сумерках возникали голодные, безумные глаза берегини и мертвый берег. Лиза поморщилась — она же Мише об этом не сказала! Только обняла и поблагодарила за веру. Надо будет сказать, что в его землях прорвалась Навь.

Наташа в упор смотрела на Лизу, и та опомнилась, пытаясь сосредоточиться:

— Ты из-за соколов так говоришь? Из-за соколов, которые оказались совсем иными, как нам говорили?

— Я не могу говорить с тобой об этом.

— Хорошо! — Кажется, Наталья была в курсе аферы с соколами. Лиза принялась перечислять: — отец был всего лишь медным соколом. Матушка — тоже. У тебя и Дмитрия были медные сокола, у Анны и Елены соколов не было. Я же сейчас, как и твой муж Алексей…

— …это ненадолго.

— Что именно?

Наташа медленно, словно смакуя слова, произнесла:

— То, что он мой муж.

— …у него золотой сокол, между прочим. — Лиза ждала хоть какой-то реакции от сестры. Им с Алексеем не надо разводиться, это не мезальянс. Золотой сокол — всегда золотой сокол.

Наташа замерла, что-то обдумывая, потом сухо сказала:

— Поддельный, полагаю. — Кажется, слова про саму Лизу, она не расслышала. Наташа опустила глаза и прикусила губу: — И у тебя золотой сокол. Надо же!

— Это ничего не значит. Ты старшая. Тебе и править.

— Словно я всегда этого хотела. Я хотела одного после наводнения — жить простой жизнью с мужем и детьми. Дом, небольшой огород, может, скотина. Я бы собирала ягоды и грибы, муж бы ходил на охоту и рыбалку. Мы бы жили скромно, но счастливо, так, как нас учил батюшка.

Лиза замерла, не зная, что и сказать по поводу таких представлений о жизни. Отец хотел чего-то подобного, радуясь покою на Вдовьем мысу и в других местах. Только его «простую жизнь», его «маленький рай» обеспечивала огромная страна, утопавшая в нищете.

Наташа поморщилась и обиженно заметила:

— Не надо на меня так смотреть.