Книга Кровь в наших жилах, страница 250 – Татьяна Лаас

— Не спится? — он поднялся с кресла и направился к ней.

— Не спится… Мне бы хоть капельку спокойствия. Хоть на малый миг.

Их пальцы встретились, и кромеж без предупреждения распахнулся перед Лизой — Саша не хотел, чтобы их кто-то услышал. Пара шагов по черно-белому, пустому коридору, и мостки у Идольменя оказались под ногами Лизы.

— Тебе же хорошо тут? — уточнил Саша, стаскивая с себя мундир и накидывая его на плечи Лизы, поверх халата.

— Очень. Даже зная, какая пакость жила там, все равно хорошо. — Она подалась к Саше, и он прижал её к себе. Под тонкой сорочкой быстро билось его верное и надежное сердце.

— Что тебя тревожит? — спросил Саша под неумолчный шум все так и не покорившихся льду волн.

Она сбивчиво пояснила:

— Не хочу платье из серебряного глазета. Не хочу празднества. Не хочу фаты. Не хочу шлейфа… — Что еще упоминал Саша, когда говорил, что она достойна лучшего? — Просто хочу быть с тобой. Хочу знать, что ты мой. Хочу…

Она замолчала — в пост о таком не говорят. Холера! Звезды на чистом небе с насмешкой смотрели на Лизу, захотевшую нарушить сложившиеся нормы общества.

Саша уверенно сказал, сперва благовоспитанно поцеловав её в висок:

— Алексей пообещал, что он ни слова не скажет императрице о нас. Соколов тоже. От газет её будут держать подальше. Её императорское величество не сможет запретить то, о чем не знает. Уже через десять дней мы можем повенчаться — тайно, без торжеств и праздничных одежд. Согласна?

Она заглянула ему в глаза:

— Обещаешь?

— Обещаю. Алексей сказал, что дом и земли Вдовьего мыса перейдут тебе.

— О нет! — быстро возразила Лиза. — Ни за что. Я не буду жить тут. Я хочу свой дом. Дом, где нет воспоминаний об искореженном Навью отце. Дом, где никогда не была моя матушка, с рождения обрекшая меня на смерть. Дом, где будет только счастье. Ты. Я. Наши дети. Баюша…

— Линорм, — подсказал со смешком Саша.

Лиза серьезно кивнула:

— И линорм. Он тоже пусть будет.

— Тогда решено. Через десять дней — я предупрежу отца. Императрице Алексей скажет, когда венчание уже начнется и будет поздно его останавливать. Кстати, Алексей предупредил: он завтра после полудня, когда императрицу покажут газетчикам, заберет Наташу и сына к себе — им всем нужен отдых от этого бедлама. Это «к себе» — очень далеко. Место знаем только я и Иван. Охрану будут обеспечивать Найденов и Семенов. Как-то так.

— И как же Опричный сыск без Алексея?

Саша твердо произнес, всматриваясь в Лизины глаза и что-то в них ища:

— А Опричный сыск теперь на мне — пришлось согласиться. Прости. Я знаю, что ты против моего возвращения на псарню, но иначе не получается. Алексей теперь император. Опричнину после Соколова возглавит Иван… Холера? Или всего лишь необычно, Лиза?

Она сглотнула — Саша вернется на псарню. Он снова будет носить на плечах скалящихся псов. Он…

— Ты сам захотел? Это твое искреннее желание?

— Сам.

— Тогда хорошо. Это просто… Необычно.

Он поцеловал её в висок:

— Спасибо за понимание.

Плескался Идольмень, и было грустно понимать, что через десять дней она навсегда попрощается с ним, шагая в Москву. У неё не будет маленького, уютного дома из огромных бревен на берегу озера. Её ждет холодный каменный особняк в такой же холодной Москве. Сашина карьера важна. Придется пересматривать планы на жизнь. Она хотела остаться в магуправе и начать менять жизнь нечисти. Этим, наверное, можно заняться и в Москве. Все же мечтают жить в столице. И почему на сердце так стыло стало?