Книга Кровь в наших жилах, страница 33 – Татьяна Лаас

Светлана пожала его старческую, всю в узловатых из-за ревматизма суставах ладонь, и сама не поняла, как повторила когда-то сказанную Сашей фразу:

— Врут, собаки!

Демьян на миг забылся, что обижен, и фыркнул:

— Они токмо это и умеют — напраслину возводить! Что нам змей — вона, надо, на полоза пойдем!

Становой скривился, как от зубной боли:

— Про полоза это еще неясно, Демьян Потапович. Сами понимаете, что если это полозова невеста, то дело уйдет к жандармам.

Он как-то гадко при этом посмотрел на Громова. Тот кивнул и достал из планшета, который всегда носил на поясном ремне, бумаги:

— Если это полозова невеста, то разрешение от Опричнины расследовать это дело уже получено.

Становой почему-то скис, рассматривая бумаги и возвращая их назад. С чего бы? Светлана не понимала этого мужчину — он был недалеким, но исполнительным и честолюбивым. Ему бы радоваться, что трудное дело с полозовой невестой забрали губернские сыщики, а он чего-то киснет.

— А дело-то уже почти раскрыто, — похвастался урядник, радостно потирая руки. — Убивцы найдены — уже дают признательные показания. Один сознался, двое остальных еще запираются. Ниче — дожмем!

Громов кивнул, проверяя готовность своих парней:

— То, что дело раскрыто — это хорошо. Получается, что служба у вас замечательно поставлена. Но тело все равно надо осмотреть и все запротоколировать.

Тихонов вздохнул:

— Пойдемте, — он рукой указал в лес. — Погорелов, веди к телу!

Молодой парень из десятских пошел первым, освещая себе дорогу старым фонарем:

— Пойдемте, тут недалече, токмо по грязи все… Стаяло, всю дорогу и развезло.

Развезло — не то слово. Дороги просто не было. Только сплошное месиво из грязи вперемежку с рыжей старой хвоей. Снег стаял, оставаясь лишь ледяными кольцами под мощными стволами уходящих в черные небеса сосен. Кругом были лужи, на дне которых коварно прятался лед. Зато от аромата осеннего леса голову просто кружило: влага, смола, пряный запах оттаявших грибов. Правда, скоро это все забьет запашок разложения.

— Тихонов, доложите, пока идем, — скомандовал Громов. Он предложил Светлане руку: — позвольте предложить свою помощь: скользко из-за грязи.

Она улыбнулась и оперлась на его локоть — идти стало легче. Света масляных фонарей отчаянно не хватало, и Светлана не выдержала — запустила вверх парочку боевых шаров. Те с легким шипением и искрами летели впереди, освещая узкую тропинку.

Было холодно, скользко и тяжко: грязь вперемежку с сосновыми иглами налипала на подошвы, ботинки стали как гири. Светлана шла на одном упрямстве — она маг, она на службе, ей нельзя быть слабой.

Тихонов, то и дело поглядывая вверх на боевые шары, докладывал:

— Есть у меня на участке троица: Крынин, Жуков и Егоров из Борового. Отпетые парни. По ним тюрьма плачет. Хуже всех Архипка Крынин — у него отец каторжанин. Снасильничал и убил бабу уж шесть лет как назад. Архипка весь в него. Вот, значит, сегодня в обед я был в кабаке, проверял, как порядок поддерживается. Семка, значится, Жуков, уже в хлам напился, а когда он напивается, болтает как не в себя. Вот и проболтался про труп в лесу. Шли, говорит, через Сосенки с рыбалки и увидели бабу мертвую с хвостом. Я тут и смекнул, что дело нечисто. Своих десятских отправил в лес искать, а сам Жукова и дружков его притащил к себе и стал допрашивать. Крынин и не стал отпираться. Признался, что убил бабу.