Книга Кровь в наших жилах, страница 40 – Татьяна Лаас

— Тогда готовься — через три…

Кромеж явно что-то подсказал Саше, потому что тот поправился:

— …через два дня пройдешь собеседование с исправником, а там участок у Тихонова примешь.

Погорелов на миг замер, а потом дернулся, догоняя:

— Так я ж десятский. Я выборный.

Александр спокойно сказал:

— А будешь полицейский. Или согласен и дальше терпеть бесправие? Не хочешь сам все менять на местах? Надеешься, что кто-то иной справится?

Светлана отвернулась в сторону — эти слова больно ударили и по ней. Она та, кто может все исправить, только знаний совсем не хватает. Но довод это или нет? Может, это только отговорка. Побег от ответственности, как говорил Волков.

Кромеж вздохнул, но промолчал. К счастью, Архип все же напрягся и вывел к телу второй умершей. И снова тоже самое: несмотря на зиму, никакой теплой одежды, снова ни следа насилия, снова амулет-чешуйка, только в этот раз он был надет на шею. Карл Модестович только крякнул, снимая его и протягивая Светлане.

Архип испуганно повторял снова и снова:

— Не мы ето. Мы не трогали. Мы не убивали.

Карл Модестович, желая успокоить парня, сказал:

— Может, её и не убивали. Могла и сама замерзнуть. Понять бы, почему в мороз, что тогда стоял, она почти раздетая выбежала из дому.

Демьян пробурчал:

— Отрасти у меня хвост, я б тоже побежал. Куда-нить.

Александр нахмурился:

— Вот и вопрос: куда они обе бежали? К Полозу или от него? Понять бы еще.

Тихонов кашлянул, привлекая к себе внимание:

— Может… Третью пойдем того-самого… Искать? Иль до утра подождет?

Карл Модестович отшатнулся назад. Вонь просто сшибала с ног. Он не удержался — повязал на лице платок, и только потом склонился над полуоткопанным телом. Светлана Алексеевна уже проверила — от него не несло эфиром. Это же надо: такой труп и ни капли магии. Надо признаться, такого странного трупа он еще никогда не встречал, а служил он в полиции почти двадцати лет, а уж в медицине и того больше — почти четыре десятка. Он еще простым хирургом привлекался к полицейским делам, пока реформу судебной медицины не протащили все же мимо носа императора Павла. Тот не любил реформы, особливо «самой лучшей в мире», как считал император, полиции за это досталось, но отделениям судмедэкспертизы повезло в двенадцатом году — их создание проходило под реформой медицины, а не полиции. Иначе до сих пор на трупы ездили бы первые попавшиеся хирурги. А много ли они понимают в судебной медицине, никого не волновало. Дела подчас из-за их некомпетенции разваливались в суде.

И все же… Он снова склонился над телом, которое уже разлагалось во всю. Еще повезло, что тело закопали в глине — она как кокон сохранила его. Все ткани были дико отечными: стоит только надавить, и тут же текла вода. Вместо головы — огромный шар, как бывает у детей, рожденных с кретинизмом. Шею и не рассмотреть — тело тоже раздуло до состояния шара. Ниже талии все перестроилось уже в короткий, почти сгнивший хвост — даже позвонки, напоминавшие рыбные, видны. Синяя, уже знакомая по первым двум телам чешуя щедро слезала, как кожа, при попытке прикоснуться. Судя по количеству чешуи в глине — хвост у этой невесты весь был чешуйчатый. Правда, с одного бока она была щедро ободрана — то ли когда тело тащили до могилы, то ли специально кто-то выдрал чешуйки себе на память. Бывают и такие твари.