Онлайн книга «Кровь в наших жилах»
|
— Именно. Русалочий хоровод. — И? — подтолкнул его Саша. Перовский возмутился, подаваясь вперед и с жаром говоря: — Ко мне натурщицы ездят! Не могу же я в Майскую ночь гаркнуть всем русалкам: «Стоять! Мне вас зарисовать нужно!». Что-то по фотографиям рисую, которые сделал на берегу в Майскую ночь, что-то по памяти — те же Разумовские ничуть не изменились, их портреты я видел в Москве. Но все же без натурщиц никак. Кто-то из Волчанска, кто-то из Суходольска ездят на день-два. Сами знаете, если на три дня кто-то приезжает — регистрировать надо, а зарегистрировал — плати за нового жильца. Вот они и ездят ко мне на день-два… Накладно, конечно, но куда деваться. — Не пробовали тут найти натурщиц? — предложил очевидное Саша. Светлана с ним была согласна — так гораздо дешевле выходит. Перовский махнул рукой: — Пробовал, конечно, но сами знаете поверья, что позирующий для портрета вскорости умрет. Местные крестьянки и уперлись рогом, что им рано умирать. Я про портреты царя и царедворцев им, а они: мол, на тех мощные амулеты стоят, а мы простые деревенские… нам умирать никак нельзя. Самое забавное знаете что? Он замолчал, явно ожидая удивления, но не дождался. Пришлось ему самому продолжать: — Говорят, народ у нас темный, ага… Как же! Я им про царя, а они мне в ответ: «Мусоргский умер через десять дней после написания портрета у Репина!» Представляете?! Они мне про Писемского, Пирогова, и даже про Луизу де Мерси-Аржанто… И как запомнили-то? Простите, откуда крестьянам об этих-то знать?! Я бы еще понимал, если бы мне Ваню с картины Перова припомнили, так нет. Нынче в деревнях Репина все знают. Бред какой-то… Пытался тут в поселке найти натурщиц, так барышням невместно позировать a la naturelle, а горничным и другой обслуге банально некогда. Пришлось к натурщицам знакомым обращаться. Что-то еще? — И все же… Перовский тяжело встал, чуть пошатнувшись, подошел к столу и подал Саше тяжелый дневник: — Тут все фамилии и телефонные нумера девочек-натурщиц. Надеюсь, что никто из них не пропал и все живы-здоровы. Саша попросил разрешения присесть за стол и принялся быстро переписывать нумера и фамилии к себе в блокнот, который достал из планшета. Перовской вернулся на диван и угрюмо уставился на Светлану, что-то обдумывая. Опережая его думы, она спросила, сжимая в руках подаренную книгу: — Вы упоминали Шульца… Перовский пробурчал, обдавая мощной волной перегара: — Да шельмец, каких мало. Тут бывает одиноко, всяк ищет компанию, у многих круг общения уже давно сложился — некоторые семейства годами сюда ездят. Новеньким тут туго. Развлечений мало… — Он прищелкнул пальцами, словно это лучше объяснит: — таких, чтоб для философствующих натур. Вот и сбиваются в кучки все новенькие. А я тут совсем не вписываюсь. Я попович. Со мной общаться невместно. Разночинец же, пусть и талантливый. С Шульцем тоже самое. Он же вроде из обслуги, а вроде и интеллигент, тоже без общения ему тяжко было. Я пытался с ним подружиться. Скучно же когда не с кем интеллигентно поговорить. Перегар от Перовского показывал уровень этих интеллигентных разговоров. Светлана скоро сама себя пьяной почувствует из-за Перовского. — Он, собака такая, как напьется, так и начинает ругать Россию. Все, мол, у нас не так, все через пень-колоду. И леса не те, и нечисть не та, и животины у нас другие… Вообще, все не так. Как остановится, бывало, перед моей новой работой и давай орать, что мазня это и все не так у интеллигентных народов! Да шел бы он в… |