Книга Кровь в его жилах, страница 116 – Татьяна Лаас

Интересно, если сковать весь Идольмень льдом, до самого дна, змей погибнет? Или только заснет, как рыбы? Задохнется или оттает по весне как ни в чем не бывало? Все зависит от того, нечисть он или нежить. Нечисть вполне себе смертна, нежить оттает и дальше пойдет творить зло. Светлана носком ботинка пнула в сторону воды камешек. Он стукнулся об лед и покатился прочь, теряясь среди острых краев льдин. Закидать озеро камнями, вылить ложками на землю, побить огнем, как вчера… Что еще можно придумать? Светлана не сдержала сонный зевок — покуролесила она тут вчера знатно! Только глупо силы растеряла… Еще и Саша все это видел, всю её истерику.

Чем еще, кроме страданий по утрате любимого, можно привлечь змея? Понятно, что на связавший его крест он рванет из Идольменя, как безумный. Только достанет ли тот крест Аксенов, как обещал. А если нет? На что еще можно поймать змея? Кровь его заинтересует? Любая нежить не откажется от крови, а змей? Он нечисть или нежить… Не каждая нечисть пьет кровь. Тот же домовой и обидеться может на такое предложение. Или от царской крови не откажется никто, даже нечисть? Это же сколько крови надо пустить, чтобы по всему Идольменю разнесло. Так и умереть недолго, а ей еще со стихиями разбираться.

Вдалеке появились первые розовые отсветы. Скоро кумачом расцветет восток, предвещая появление солнца. Скоро можно будет вернуться в тепло магуправы, не боясь разбудить Мишу. Светлана передернула плечами от холода, все же забравшегося под мундир. Её неумолимо клонило в сон. Хорошо, что её никто не видит — можно зевать и не бояться нарушить этикет.

Рядом, за спиной, раздалось затаенное дыхание. Светлана резко задрала голову вверх: огненного коромысла не было. Небо было безмятежным. Она осторожно повернулась назад, чувствуя, как кипит эфир на пальцах. Просто на всякий случай.

Саша улыбнулся кончиками губ.

— Лёка. Меня родители называют Лёка, Вета.

Она облегченно выдохнула и погасила огонь на ладонях. Саша. Это Саша. Для верности еще бы позвоночник проверить, но нестись к нему за никому ненужными объятьями не ко времени.

— Не спится? — спросил он.

Она лишь кивнула. Признаваться в страхах и слабости не зазорно. Просто разбивать удивительную, какую-то хрустальную тишину лишними словами не хотелось. Тут она какая-то особенная, словно изначальная. Недаром тут полным-полно синих, почитаемых язычниками камней. Устье Каменки ими все усеяно, как древнее капище.

Саша успел привести себя в порядок: поменял шинель, побрился, уложил волосы привычно назад, хоть ветер их принялся трепать, пробуя на вкус помаду для укладки. Шапку вот только Саша не надел… Не успел, наверное, отправляясь за ней сюда. Мерзнет, как всегда, но ни за что не признается. Удивительная нечисть — сердце Светланы затопило теплом.

— Давно ты тут?

Он тоже лишь качнул головой в ответ и пошел за ней следом — чуть-чуть позади. Давно. Его выдавали покрасневшие кончики ушей и нос. Она же не слышала его и не замечала все это время.

Скрипел снег под ногами, молчать было удобно — с Сашей все легко и просто, — и в тоже время невыносимо: как много у них времени осталось до того, как опричнина заставит Сашу надеть черный, пугающий серебром кафтан с псиными головами? Как скоро он болванчиком замарширует, послушный Соколову и долгу, как понимает его он сам?